.
В скором времени Горбачев понял, что “новый этап”, который ознаменовал пленум, безнадежен. Но когда пленум только закончился, Горбачев был окрылен. Ему удалось сохранить спокойствие, выслушивая критику. Его пространные заключительные замечания, с которыми он выступил без шпаргалки, показались главному редактору газеты “Советская культура” особенно вдохновенными[1055]. По мнению члена Политбюро Воротникова, который все больше разочаровывался в Горбачеве, но еще не стал его заклятым врагом, этот пленум “поднял авторитет Горбачева”, и такой вывод подтвердился в начале февраля, когда в ЦК хлынул поток писем в поддержку Горбачева[1056]. Пленум одобрил низложение старых брежневцев (первого секретаря ЦК компартии Казахской ССР Динмухамеда Кунаева и секретаря ЦК Михаила Зимянина) и возвышение горбачевских союзников Яковлева (до кандидатов в члены Политбюро) и Лукьянова (до секретаря ЦК). Кроме того, ЦК согласился как можно скорее провести еще один партийный пленум, чтобы утвердить новый курс на демократию. Желая отметить эти успехи, Горбачев с женой предприняли необычный шаг: пригласили Яковлева, Медведева и Болдина отобедать с ними в Кремле. “Шел непринужденный товарищеский разговор”, вспоминал Медведев, и настроение у всех было “приподнятое”[1057].
Планирование экономической реформы началось сразу же после окончания январского пленума. В середине февраля Горбачев несколько дней провел в Латвии и Эстонии. Он еще не догадывался о волнениях, которые вскоре произойдут в Прибалтике, но, конечно, прекрасно понимал, что эти республики, насильственно присоединенные к СССР в 1939 году и вторично после оккупации фашистами, – потенциально неспокойный регион. Возможно, это и побудило его дать своего рода обещание, которое потом будет преследовать его: “самыми трудными будут два-три года”, а потом “дело развернется окончательно, мы начнем наращивать темпы”[1058]. Но прежде необходимо было провести радикальные реформы.
Сколько бы Горбачев ни жаловался в 1986 году на бедственное состояние экономики, итоговые годовые показатели оказались не такими уж плохими, особенно по сравнению с показателями последующих лет. По свидетельству Рыжкова, национальный доход увеличился на 4 %, производительность труда выросла на 4,9 %, промышленное производство – тоже на 4,9 %[1059]. А вот итоги января 1987 года оказались провальными. 12 февраля начальники Госплана и Госснаба СССР явились на заседание Политбюро с дурными известиями: лишь 67 % продукции машиностроения имеет “приемлемое” качество; изделия советской легкой промышленности общей стоимостью 3 миллиарда рублей так и не нашли покупателя; 29 из 32 железнодорожных сетей не выполнили план; страна лишается половины добытого металла в результате несчастных случаев