Горбачев. Его жизнь и время (Таубман) - страница 557

.

Второе дело было не многим лучше, однако Горбачев согласился поучаствовать в судебном процессе. Формально это были последние отголоски разбирательств вокруг августовского путча 1991 года. В феврале 1994 года Госдума предложила амнистию всем членам ГКЧП, и генерал Варенников стал единственным, кто ее не принял и предпочел предстать перед судом. Как ни парадоксально, Варенников пытался доказать, что заговорщики пытались спасти страну от Горбачева и что именно Горбачев был вдохновителем путча. Бывший лидер это отрицал. Восемь часов он давал показания Военной коллегии Верховного суда РФ в качестве свидетеля по делу Варенникова, и это было для него сущим кошмаром. У зала суда собрались сторонники генерала, которые скандировали: “Иуда! Иуда!” Варенников, защищавший себя в суде самостоятельно, без помощи адвоката, кричал Горбачеву: “Ты ренегат и предатель своего народа”. “Наглая ложь! Ложь и клевета!” – кричал Горбачев в ответ. За всем этим наблюдали заговорщики Крючков, Язов и Лукьянов, пришедшие в суд как обычные посетители. Один прокурор утверждал, что Горбачев был инициатором переворота, другой прокурор с этим согласен не был – очередной признак того, как сумбурно проходило разбирательство. Варенников был оправдан, и зал взорвался возгласами “Спасибо” от его приверженцев. Суд постановил, что генерал выполнял приказы начальства и пытался спасти страну, а не предать ее[2203].

Высокое напряжение и стресс сказались на эмоциональном состоянии Горбачева. Журналист Дмитрий Муратов, к которому Михаил Сергеевич относился как к близкому другу и, можно сказать, приемному сыну, заверял меня во время интервью, что никогда не видел Горбачева таким обозленным, даже в периоды сильной травли[2204]. Дэвид Ремник также помнит, что во время судебного процесса по делу компартии Горбачев был в ярости, как будто не в себе, и походил на “короля Лира, рассвирепевшего от заговоров против его недооцененной особы”[2205].

В 1995 году наступила десятая годовщина начала перестройки, и Горбачев решил использовать эту дату, чтобы публично высказаться и донести свое видение процесса хотя бы до той части страны, что готова была слушать. С этой целью на базе его Фонда была организована конференция “Интеллигенция и перестройка”, которая возродила в Горбачеве веру в интеллектуалов, отвернувшихся от него в 1990 и 1991 годах. Затем он внес в Госдуму законопроект о сокращении полномочий президента, которые Ельцин расширил в новой Конституции 1993 года. В Новосибирске он провел встречи с учеными, студентами, рабочими и предпринимателями и обнаружил, что те открыты диалогу. Подобный визит он нанес и в Санкт-Петербург, где за год до этого общался с вице-мэром города Владимиром Путиным, который показал себя внимательным, тактичным и сведущим человеком. В 1995 году на заводе в Курске Горбачева приняли достаточно холодно. Собравшиеся люди – в основном женщины с детьми – не давали ему говорить, пока он не спустился со сцены, не подошел к толпе и не спросил стоявших в первом ряду: “Вы собрались пошуметь или поговорить? Если пошуметь, то, наверное, уже пора заканчивать”. После этого у них таки получилась беседа, которая продлилась два часа и закончилась бурными аплодисментами. В Чувашской автономной республике толпа перекричала антигорбачевских демонстрантов и задала экс-президенту столько вопросов, что встреча длилась бесконечно долго. Вечером президент Чувашии позвал Горбачева на ужин, хотя за три года до этого, будучи министром юстиции, грозился привести его в Конституционный суд в наручниках. После ужина Горбачев отметил, что его бывший оппонент стал мудрее