Помимо "Волчьих душ" в санатории Фаина сыграла еще одну новую роль — аристократку, пытавшуюся спрятаться от революции в уездном захолустье, в комедии Пантелеймона Романова "Землетрясение". "Землетрясение", ставшее одной из первых советских комедий, представляло собой хронику пореволюционных событий, в которой смешное сочеталось с грустным. В двадцатые годы прошлого века эта пьеса была очень модной. Так же, впрочем, как и "Волчьи души".
От спокойной уютной жизни в санатории так и веяло домом. На Фаину то и дело накатывали воспоминания о детстве, о родных. Вдруг начали каждый день сниться родные, начиная с отца и заканчивая умершим в трехлетием возрасте братиком Элей. Раньше родные тоже снились, но редко, не каждый месяц, и, преимущественно, снилась мама, а теперь Фаина видела всех, порознь и вместе. Если всех вместе, то чаще всего за столом, во время обеда. Все собрались и ждут ее. Отец никогда не произносил благословения над едой, пока все не были в сборе. Все собрались и ждут. Отец нервничает, то и дело смотрит на часы, что висят на стене. Фаина здесь, она всех видит, но ее не видит никто и стул ее пуст… Фаина просыпалась, плакала, вспоминала, снова плакала… Вдруг, само собой, изменилось ее отношение к родным. Фаина поняла, что отец ее не был деспотом, да и злым он, в сущности, тоже не был, просто имел властный характер и находился в плену у широко распространенных предрассудков. Но он же любил всех своих детей и хотел им добра. Раньше Фаине казалось, что, в отличие от сестры, родители ее не любят, но теперь она поняла, что это не так, что она ошибалась и во многом была виновата сама. Надо было вести себя дипломатичнее и не дичиться. Почему отец и мать уделяли Белле больше внимания? Потому что та всегда была веселой, общительной. Начнет щебетать — не остановишь. А Фаина сядет в углу и молчит. Не стоило ей быть такой букой. Жизнь, она как зеркало — что покажешь, то и увидишь. И Беллу не стоило считать глупой из-за того, что у нее были иные приоритеты. Кому-то на сцену хочется, а кому-то замуж. Кому-то слух услаждают аплодисменты, а кому-то детский лепет. И мама совсем не была нерешительной, во всем покорной отцу, как когда-то казалось Фаине. О, нет, нет и еще раз нет! Мама старалась поддерживать дома мир, она проявляла чудеса дипломатии для того, чтобы в семье не разразилась "гражданская" война. И делала это мягко, ласково, с улыбкой, лишь иногда позволяла себе вздохнуть — ох уж этот ужасный в своем упрямстве фельдмановский характер, Фельдманам бы больше подошло зваться Эйзлманами