Он знал. Он знал, догадался. Ничто это не исправит. Для его людей, для Дорина, оставшегося жить с этим.
Для Дорина, которого он бросил в этом замке.
Темнота показывала ему этот момент снова и снова.
Как Дорин не отступил. Как он раскрыл свою силу, что было равно смертному приговору, и дал ему время бежать.
Он так боялся — так боялся магии, потери, всего. И этот страх… все равно толкнул его на это. Заставил его пойти по этому пути. Он так сильно сопротивлялся, сражался против этого, и это стоило ему всего. Слишком поздно. Было слишком поздно, чтобы видеть ясно.
И когда случилось худшее; когда он увидел этот ошейник; когда он увидел своих людей, висящих на воротах, их сломанные тела, в которых копошатся вороны…
Это сломало его до основания. До этой пустой ямы под горой, которой он был.
Он развалился на части. Позволил себе упустить это из виду.
Но он нашел проблеск мирной жизни в Рафтхоле, даже после травмы, но все же…
Это было все равно, что наклеить пластырь на ножевую рану на животе.
Он не исцелился. Беспокойный и яростный, он не хотел исцеляться.
На самом деле, нет. Его тело — да, но даже это…
Часть его шептала, что он заслужил это.
И душевная рана… Он был счастлив позволить ей гноиться.
Неудачник и лжец, клятвопреступник.
Тьма роилась, и ветер шевелил ее.
Он мог остаться здесь навсегда. В бессмертной темноте.
Да, прошептала темнота.
Он мог остаться, злиться, ненавидеть и крутиться в неизвестности, в тени.
А Дорин оставался перед ним, все еще слабо улыбаясь. В ожидании.
Ожидая.
Его.
Он дал кое-какое обещание. И все еще не нарушил его.
Спасти их.
Своих друзей, свое королевство.
У него все еще было это.
Даже здесь, на дне этого темного ада, это все еще имел это.
И дорога, которой он шел так долго…Нет, он не оглядывался назад.
«Что, если то, что мы делаем, приведет только к большей боли и отчаянию?»
Аэлина улыбнулась на этот вопрос, заданный на крыше в Рафтхоле. Как будто она понимала, задолго до этого, что однажды он найдет эту яму. И найдет ответы для себя.
Тогда это еще не конец.
Это…
Это еще не конец. Это трещина в нем, это дно, еще не конец.
У него осталось одно обещание.
Это он сдержит.
Это не конец.
Он улыбнулся Дорину, чьи сапфировые глаза сияли от радости — с любовью.
— Я возвращаюсь домой, — прошептал он своему брату, своему королю.
Дорин только склонил голову и исчез в темноте.
Открыв взору стоящую за ним Ирэн.
Она сияла белым светом, ярким, как новорожденная звезда.
Ирэн тихо сказала:
— Тьма принадлежит тебе. Изменяется по твоему усмотрению. Ты можешь дать ей силу или сделать ее безвредной.