Смотрят с яростью. Не на Ирэн, не на Дуву, а на человека, который привел это в их дом. Их семью.
Лицо Дувы расслабилось, выдохнув, щеки порозовели.
Муж Дувы попытался снова пробиться к ней, но Ирэн остановила его рукой.
Тяжелая, рука была такой тяжелой. Но она выдержала взгляд молодого человека, полный паники. Который смотрел не на лицо жены, а на живот. Ирэн кивнула ему, как бы говоря: я посмотрю.
Затем она положила руки на живот.
Отправила ее магию для исследования, танцуя по нему — по жизни внутри.
Что-то новое и радостное ответило.
Громко.
Его удар заставил Дуву улыбнуться, ее веки открылись.
Дува моргнула. На мерцающую руку Ирэн, которую она все еще держала на животе.
— Это… — слова были резкими.
Ирэн улыбнулась, тихонько задыхаясь, избавляясь от тяжести в груди.
— Здоровый и человеческий.
Дува просто смотрела на Ирэн, пока темные глаза не наполнились слезами.
Ее муж опустился на кушетку, закрыв лицо руками, его плечи содрогались.
Едва уловимое движение — и каган оказался перед ними.
И самый могущественный человек на земле упал на колени перед этим диваном и потянулся к своей дочери.
— Это правда, Дува? — потребовал Аргун, стоя у изголовья дивана, и Ирэн сопротивлялась желанию связать его, чтобы дать женщине некоторое пространство, чтобы разобраться во всем, что она перенесла.
Сартак не сдержался. Он прорычал своему старшему брату:
— Заткни рот.
Но прежде чем Аргун смог ответить, Дува подняла голову с плеча кагана.
Слезы катились по ее щекам, когда она посмотрела на Сартака и Аргуна. Затем на Хасар. Затем на Кашина. И, наконец, на мужа, который поднял голову с рук.
Тени все еще выливались были на этом прекрасном лице, человеческом.
— Это правда, — прошептала Дува, ее голос дрогнул, когда она оглянулась на своих братьев и сестру. — Все это.
И когда все, что подразумевало признание, было высказано, каган снова потянул ее к себе, мягко покачивая, пока она плакала.
Хасар задержалась у подножия кушетки, а когда ее братья прижались, чтобы обнять сестру, что-то похожее на печаль было на ее лице.
Хасар заметила взгляд Ирэн и произнесла:
— Спасибо.
Ирэн только склонила голову и попятилась туда, где ожидал Шаол. Не рядом с ней, а на инвалидном кресле рядом с соседней колонной. Он, должно быть, попросил слугу вытащить его из своей комнаты, когда связь между ними стала меньше, когда она сражалась в Дуве.
Шаол подошел к ней, изучая. Но на его лице не было ни горя, ни разочарований.
Только благоговейный страх и такое обожание, что у нее перехватило дыхание. Ирэн села к нему на колени и обняла его, целуя в щеки.