7.06. Около 3 часов ночи.
ГДЕ-ТО МЕЖДУ ЕКАТЕРИНБУРГОМ И КАЗАНЬЮ.
Я так и не уснул. Лежал, ворочался, мчался раскаянием. Зачем устроил жеребятину? Ну, в самом-то деле – зачем? Дурака валял? Воистину дурака… Пытался расслабить тело и заставить мозги подумать о деле – тоже не получалось. Тот мизер информации, что у нас был, уже давно усвоен, и нового из этого ничего не выжмешь. Надо просто там, на месте, натянуть хорошую паутину, сесть поудобнее и ждать. И все. Техника заброшена, люди все на месте, времени у нас вагон… Р-147 как прилегла в Кургане, так и не пошевелилась до сих пор. Я прикрыл ее пледом – она сморщилась обиженно, и все. Интересно, какая у нее в этой игре роль? Если, конечно, в этой игре… и если я не обознался. Я тихонько встал, наклонился над ней. Спит… но как-то странно… не пойму… Я вдруг понял, что она на меня смотрит. Веки не сомкнуты, только опущены… и волосы за ухом как-то не так лежат… Я протянул руку, коснулся волос, и тут они все легко скользнули вверх, обнажая гладкий зеленоватый череп, глаза страшно распахнулись, а вокруг моих ног захлестнулось и обвилось что-то упругое и сильное, отлетел плед – ко мне тянуло руки чешуйчатое хвостатое существо…
– Проснитесь! Проснитесь! – незнакомый перехваченный голос.
– Что? – я приподнялся. А… все в порядке, в порядке… – у меня тоже перехваченный голос. Купе, горит настольная лампа, сердце опять в третьем режиме. Р-147 без косметики, в том же черном свитере и трусиках, и пахнет от нее мылом и зубной пастой – встала, умылась…
– Вы так кричали, – сказала она жалобно. – Я думала, убили кого-то.
– Пойду умоюсь, – сказал я.
Убили… убили… ну, убили. И что теперь?
Рожа в зеркале была не моя. Похожая, но не моя. Не родная. Это тоже гнездится где-то: вот однажды посмотрю в зеркало, а там – крокодил, или оскаленный череп, или старик… или женщина. Что не менее ужасно.
Умылся. Вернулся. Посмотрел на трофейные часы. Тут же забыл, что там увидел. Р-147 лежала с открытыми глазами. Свитер ее очень небрежно и очень заметно валялся на столике. Эти немецкие женщины…
– Вам что-то приснилось? – спросила она.
– Может быть, – сказал я. – Не запоминаю снов.
– Меня долго мучали кошмары, – сказала она. – Пока я не стала лечиться у Бонгарда.
– Извлечением души?
– Не смейтесь, это действительно так! Это не выдумки, я же… – она замолчала и приподнялась на локте. – Хотите попробовать? – страшным шепотом спросила она.
– Нет, – сказал я. – Мне нельзя. У меня искусственное сердце.
– Неважно! Ведь душа…
– Все равно не хочу.
– Вы будете жалеть, страшно жалеть…