27. 04. г. 14 час.
Константинополь, Галата, ул. Барона Врангеля, 5.
Проходя мимо окна, я поглядывал сквозь жалюзи. Тина так и сидела в машине, не меняя позы: локоть поверх дверцы. Я был озабочен другим и оставил машину на солнцепеке. Очень стойкая попалась девушка…
Побросать в сумку – рюкзак мой был у Тедди, а Тедди… – запасные штаны и рубашки было делом минутным, а задерживала меня дома внезапная занятость раухер-линий: я никак не мог связаться с банком. Ожидая соединения, написал записку: «Мама! Не теряй: уехал из города на несколько дней. Вряд ли смогу звонить. С деканатом договорился. Счастливо оставаться. М.»
Лжи здесь было немного, а реальных следов – вообще никаких.
Наконец я пробился в банк и перевел с основного семейного счета на свой расходный полторы тысячи. Их можно было обратить в наличные в любой кассе. И сделать это следовало побыстрее… я опять куда-то заторопился и тут же дернул себя за хвост: без спешки. Ну-ка, оглядись по сторонам…
Я огляделся, присел на диван – и вдруг решился. В тайнике под ванной хранился вальтер образца тридцать восьмого года – подарок отца. В Константинополе ношение оружия запрещено наистрожайше, и все же… пожалуй, это будет меньший риск. Я кое-как извлек обросший паутиной сверток, разорвал пленку и бумагу. Пистолет и три обоймы. Протер – и сунул на дно чемодана.
Черт… Чувство неловкости, возникшее еще утром под темными очами лейтенанта Наджиба, все не проходило. Будто бы я на сцене, моя реплика, а я молчу – то ли начисто забыл роль, то ли потерял штаны.
Все? Вот теперь, пожалуй, все. Я вышел, тщательно запер дверь. Крылечко было в тени. Соседский кот медленно и сосредоточенно шел по забору. Орали воробьи: хотели его напугать. Что-то не выпускало меня отсюда. Надо полить газон… Я поразился этой мысли. Она не могла прийти, но – пришла. Это означало только одно: я на грани срыва.
Бледная Тина сидела неподвижно. Над капотом дрожал воздух. Из машины пахло горячей кожей. В какой-то миг мне показалось, что ничего этого на самом деле нет: просто длится нескончаемый тревожный сон.
– Что с тобой? – спросил я, и слова рухнули гулко, как кирпичи в бочку.
Она молча показала на приемник. Оказывается, он работал, и довольно громко.
– «…членов экипажей. Около четырехсот человек продолжают числиться пропавшими без вести. Палубные самолеты патрулируют воздушное пространство над эскадрой. Со стороны командующего Рейхсмарине адмирала Греве поступило повторное сообщение, что ни один из кораблей и самолетов объединенного германского флота не произвел до сих пор ни одного ракетного выстрела…»