Лежа с Матвеем Сергеевичем в одном спальном мешке, Ваня тихо говорил:
— А что, если дом вместе с берегом обрушился, как на Исчезающем?
— Коли так — пойдем обратно.
— Я не трушу… Я просто так, — предупредил Ваня.
Двое суток провели путники в сугробе. Из бухты Рубиновой сообщили прогноз погоды. Пурга должна прекратиться. Решили откапываться. Пока разгребали снег, пурга действительно стихла.
Двинулись дальше. Снова мерно двигались ноги, проплывали мимо снежные утесы, голубые изломы ледников, сползающих сверху грандиозными «ледопадами».
Большая часть пути осталась позади.
Но пурга занесла проливы снегом. Идти по ним было опасно. Под снегом могли оказаться трещины и слабый лед. Михаил Иванович двигался первым, соблюдая все возможные предосторожности. В руке у него был шест, он пробовал шестом, прочен ли лед. Михаил Иванович не без основания считал себя самым тяжелым, весил он сто килограммов. Если лед выдержит его — хорошо. Но нарты были тяжелее.
Вдруг Ваню резко потянуло назад. Он закричал:
— Рация! Рация! — и бросился к провалившимся под лед нартам.
Лед трещал, собаки беспомощно бились.
— Ложись на живот! — пронзительно скомандовал Михаил Иванович.
Ваня упал. Матвей Сергеевич и Михаил Иванович поползли к нартам. Ваня тоже пополз. Собак затягивало под воду.
— Режь постромки! — крикнул Михаил Иванович.
— Рация! Рация! — твердил Ваня. — Подождите… Рация вместе с задней частью нарт была уже под водой.
Ее гибель срывала все предприятие. Рация должна была служить не только в походе, но и на острове Ледниковом.
Гибель нарт означала гибель продовольствия. Люди ухватились за постромки и стали вытаскивать нарты. Но лед трескался. Здесь была наледь. Вода покрыла поверхность льда, потом замерзла тонким, зеленоватым, похожим на хрупкое стекло ледком. Теперь через полынью и трещины хлынула вода.
— Бросай нарты, отползай, — скомандовал Михаил Иванович.
Но Ваня, извиваясь, как змея, подполз к полынье и опустил руки по самые плечи в ледяную воду. Он нащупал парты, схватил рацию и, напрягаясь, пытался вытащить ее. Лед трещал под ним и ломался. Матвей Сергеевич ухватил радиста за ноги.
— Тяни! — крикнул тот.
Матвей Сергеевич стал отползать от полыньи, осторожно таща за ноги Ваню. Радист не выпускал из рук рации.
Наконец она оказалась на мокром льду.
Тогда Матвей Сергеевич выхватил финский нож и обрубил постромки. Собаки, обезумевшие от страха, вырвались и выскочили на лед. Нарты исчезли.
Оставляя на запорошенном льду широкий след, люди ползли к берегу.
Из всего груза осталась только испорченная рация.