Когда мои дети были маленькими, дачи у меня не было, и летом я вывозил их в деревню к своим знакомым, чтобы насытить их организмы кислородом, очистить кровеносные сосуды от последствий городского смога и закалить. Обычно я снимал деревенскую избу, в которой не было привычных городских удобств, но на дворе обязательно был колодец. Каждое утро примерно в семь часов я выгонял их на улицу в одних трусах, и они, весело хихикая, бежали на речку, разгоняя по пути деревенских гусей. Для деревни это было непривычное зрелище: местные детишки, облаченные родителями в колготки, шерстяные кофточки и еще, как правило, в резиновые сапоги, выходили на крыльцо своих домов и завистливо смотрели вслед моим детям, бегущим к реке и кричащим от радости. Но на второй или третий день местные ребятишки все-таки тоже срывались за моими бледнолицыми и бледнотелыми детьми и, к ужасу своих родителей, тоже бежали на речку, на ходу срывая с себя теплую шерстяную одежду.
Деревенские жители очень не любили моих детей, но они были вынуждены их терпеть, так как я, их папа, был врачом и консультировал окрестное население в здравпункте местного фельдшера. Но такие оздоровительные процедуры всегда давали ощутимый положительный эффект: уже через 2–3 дня все хвори (кашель, насморк), привезенные моими детьми из города, куда-то исчезали.
Вокруг моих детей всегда была куча деревенских ребятишек, которым было интересно общаться с городскими, столь не похожими на них. К тому же мои дети были очень активными: они лазили по деревьям и придумывали собственные детские игры, поэтому, по сути, становились вожаками деревенской детворы. Раньше я думал, что мои бледнолицые дети будут стесняться сильных и закаленных, как мне казалось, деревенских ребят, но отнюдь! Мои дети до синевы купались в утренней прохладной речке, играли в песке и достаточно быстро адаптировались к деревенским условиям. Они знали по именам всех местных и свысока, по-городскому, учили тех уму-разуму. Смотреть на это со стороны было очень забавно! Мои дети воспитывались по-спартански: утром (в городе) — холодная ванна с головой, вечером — различные физические упражнения у папы в Центре, и так до 7–8 лет, а затем у них начиналась взрослая жизнь: школа, спортивные секции.
Я всегда поражался чахоточному виду деревенских мужиков, которые с утра, выйдя на крыльцо, засовывают в рот сигаретки (папироски). Когда в это же самое время выходил во двор я, то «распаковывал» колодец, черпал в его бездне ведро холодной воды и обливал себя этой живительной прохладой зачастую по 2–3 раза. Глаза мужиков, которые наблюдали за этим моим утренним ритуалом, просто выкатывались из орбит: они не понимали, зачем я это делаю — холодно же, еще и солнце не встало!