– Ну что? – обращаюсь я к ней. – Погуляем?
Это слово знакомо овчарке, – она пулей бежит к двери, пытаясь протиснуться в полуоткрытый собачий лаз.
Я толкаю дверь, выпуская Аньку во двор. Минуту спустя, справив нужду, собака замирает неподалеку и выразительно косится на меня.
– Понял, – с театральной обреченностью говорю я и ищу глазами что-нибудь подходящее.
У забора валяется сухая ветка: обрываю лишние сучья и вуаля. Мы начинаем играть: я бросаю палку, овчарка, прихрамывая, бежит за ней и приносит обратно. В какой-то момент я даже забываю, что еще несколько минут назад боялся, что эта псина изувечит мое лицо или перегрызет глотку. Довольно быстро собака устает; зову ее в дом, и она охотно подчиняется. В прихожей заваливается на спину, открывая мне желтый живот.
– Снова понял, – я наклоняюсь и с улыбкой чешу ее пузо.
Похоже, зверина не устояла перед моим обаянием, то-то Александр Александрович вознегодует. Небось, полагает, что никого другого его преданный питомец не признает. А вот оно как бывает. Не стоит недооценивать молодое поколение. Мы – новый виток эволюции, мы быстрее прогрессируем и адаптируемся. Я иронически фыркаю от пафоса собственных мыслей.
Уезжаю во втором часу ночи, почти в умиротворенном настроении. Напоследок я насыпал псине еще одну порцию корма, оставил лаз открытым, чтобы она имела возможность свободно выходить во двор и заходить обратно в дом.
Родителей я предупредил, что сегодня остаюсь с ночевкой у друга, так что спешить некуда. Соня присылает мне уже третье сообщение с требованием объясниться. Я приглушаю бьющую из колонок музыку и перезваниваю ей.
– Я слушаю, – сердито здоровается Соня.
– Нам лучше встретиться, чтобы я тебе все рассказал. По телефону неудобно, – начинаю мямлить, потому что сам еще толком не придумал подходящую легенду. Правду ей говорить нельзя, а ложь она может раскусить – с проницательностью у нее довольно неплохо.
– Я сейчас свободна. Приезжай и рассказывай.
– Не могу. Давай на днях.
– Сперва ты упрашиваешь меня загримироваться под странную телку, затем знакомишь со странным чуваком, который сбегает при виде меня. А теперь утверждаешь, что у тебя нет времени, чтобы объяснить ситуацию? – Соня злится, а это бывает нечасто.
Я не вижу ее, но отлично знаю, как хмурятся ее безупречные брови и раздуваются тонкие ноздри. Многим мужчинам нравятся сердитые женщины, и я не исключение. Особенно упоительно наблюдать, как злость сменяется страхом, а страх – отчаянием. К сожалению, с Соней мне подобной метаморфозы не увидеть. Опасно убивать кого-то из близкого окружения. Остается лишь фантазировать. Когда я предлагал Соню своему ментору, то, конечно же, надеялся, что он откажется. Если бы он согласился, это многое бы усложнило.