- Что это ты без перчаток? - недовольно спрашивает Петрикене, едва девочка переступает порог. - Руки отморозить хочешь?! Шерсти у меня много, надо будет тебе связать…
- Да нет, мне тепло! - живо отвечает почтальон, пряча за спиной покрасневшие от холода руки. Ей стыдно признаться, что одну перчатку она потеряла вчера на катке.
- И как это выпускают из детского дома без перчаток! - ворчит Петрикене.
Почтальону становится неловко. Уходя осенью из детдома, она получила настоящее «приданое»: зимнее и осеннее пальто, валенки, перчатки, две пары ботинок, платья, свитер, бельё, - словом, всё, всё необходимое…
Девочка торопится вручить старушке газету и треугольничек письма без марки и бежать дальше. Но Петрикене усаживает её.
Почтальон наперёд уже знает, что пишет Петрикене сын из армии. В каждом письме Юргис хвастается, и как он хорошо, по-комсомольски несёт службу и какой он шахматист - лучший в роте.
«Меня-то уж он не обыграл бы! - думает иногда девочка. - Может, в роте у них и игроков хороших нет?»
Вторая половина письма Юргиса обычно заполнена расспросами. Не хворает ли мать? Как идут дела на фабрике? Что делают товарищи? А дальше следуют бесконечные приветы: райкому комсомола, школе ФЗО, где Юргис учился до завода, соседям Жичкасам, Анеле - секретарю комсомольской организации…
Почтальон, как видите, отлично знает, о чём может писать Юргис, но Петрикене всё-таки заставляет девочку прослушать письмо от первой до последней строки. У той, как на грех, сегодня много писем, но как тут уйти?
«А может, Юргис и вправду самый лучший сын в мире?» - думает она, присаживаясь.
Вот на стене в рамочке его портрет. Бравый, широколицый, сероглазый сержант в пилотке набекрень.
Петрикене читает, читает вслух и вдруг замолкает.
- И тебе, - говорит она обрадованно, - и тебе от Юргиса привет!
- Мне? А мне-то почему? - искренне удивляется почтальон.
- А разве ты не разносишь всем радость? Хорошие вести в каждый дом?
- Ну, мне пора… Побегу! - вскакивает девочка смущённо.
Забыв даже попрощаться со старушкой, она с грохотом сбегает по лестнице. Острый ветер опять бьёт в лицо, снег слепит глаза, воротник шинели покрывается инеем. Но на сердце так тепло, так хорошо от этих двух строчек, приписанных незнакомым сержантом.
«И что это ему вздумалось мне писать? Я ведь только делаю своё дело, выполняю свои обязанности. До того, как его призвали в армию, он тоже работал на заводе… И хорошо, говорят, работал… А я что? Есть кому письмо - вручаю, нет - не вручаю… Вот и всё…И потом, разве я приношу одни хорошие вести? - рассуждает девочка. - Вот позавчера эта телеграмма. В дом номер 19… О смерти…»