Жизнь без слов. Проза писателей из Гуанси (Дун Си, Тянь Эр) - страница 367

— Ли Булэн, не считай себя тут самым остроумным, ты не сможешь одурачить революционные массы! Предупреждаю: тебе придется склонить голову и признать вину, покаявшись в своих преступлениях, иначе я не буду с тобой церемониться! — Главарь был в ярости.

Ли Булэн сказал:

— Разрешите доложить: я родом из крестьян, что на уме, то и на языке. Прошу руководство умерить жар.

— Что?! Ты просишь меня умерить жар?! — Ярость главного цзаофаня разгорелась еще сильнее. — Ах ты, вусмерть не желающий раскаиваться приспешник капитализма, я тебе спуску не дам!

В деревне Тунгучжай и округе говорили «умерить жар» или «убавить свет», когда имели в виду смерть человека.

— Ли Булэн, чтобы искупить столь тяжкое преступление, как капиталистический путь, ты должен глубоко раскаяться и рассказать, как ты сумел внедриться в ряды революционеров и с красным флагом в руке вести борьбу с красным флагом! — продолжал свою экзекуцию главный цзаофань.

— Разрешите доложить: меня обвинили несправедливо. Я не внедрялся в революционные отряды. Когда начальник бригады по земельной реформе узнал о том, что я грамотен, он привлек меня к работе. В тот день меня проводил туда отец, из деревни до района всю дорогу мы шли пешком. Тогда еще моросил мелкий дождь, и когда мы добрались до места, промокли оба насквозь.

Присутствующие расхохотались.

— Хватит молоть чепуху, будь посерьезней. Я не о том, — рассерженно сказал главный цзаофань.

Ли Булэн сделал вид, что вспоминает, и добавил:

— Разрешите доложить: я понял, что хотел сказать начальник. Я вспомнил, что во время «большого скачка» я несколько раз носил красный флаг, однако я точно помню, что не боролся им ни с кем.

Присутствующие снова громко рассмеялись.

— Долой облеченных властью, идущих по капиталистическому пути! Свергнем Ли Булэна! — продолжал скандировать лозунги главный цзаофань.

Под обрывки лозунгов Ли Булэн не упустил возможность проявить себя и повалился на землю. В эту секунду деревня просто взорвалась от хохота, веселью односельчан не было предела.

После того случая цзаофани провели еще пару собраний с критикой Ли Булэна, но каждый раз мероприятие срывалось из-за бурного смеха присутствующих. Позднее бунтарям пришлось переключиться на критику бонгов[124], поскольку в рабочее время мужское население деревни часто отвлекалось от своих трудовых обязанностей на курение бонга в ущерб работе.