Мама Фрэнки вздохнула, взяла Гарольда за руку и, прижав её к своим глазам, тихо заплакала.
Гарольд улыбнулся ей, потом закрыл глаза. Голова закружилась и он куда-то полетел — или вверх или вниз… Но глаза мальчик больше не открывал…
Мама Фрэнки что-то закричала и на её крик прибежал врач. Следом за ним Маргарет Браун, которая так же бросилась к Гарольду, пытаясь привести его в чувство…
— Он умер… у него остановилось сердце, — услышал Гарольд голос доктора сквозь беспамятство, — мне очень жаль, леди…
«Я умер…» — пронеслось в мыслях Гарольда и его охватило совершенное безразличие…
НЬЮ-ЙОРК; 20 АПРЕЛЯ 1912 ГОДА; «КАРПАТИЯ»
— Да он живой! — закричал один из матросов, увидев кровавую струйку, идущую из носа мальчика, лежавшего среди тел погибших пассажиров «Титаника».
Бросив всё, матрос выбежал на палубу.
— Капитан Ростон![41] У нас живой! — закричал матрос и Ростон бросился на его крик.
Они быстро сбежали в трюм и замерли, глядя как мальчик пытается подняться.
— Позовите доктора, — повернулся к матросу Ростон, — принесите сухую одежду, любую! Носилки сюда! Всё, что найдёте, чёрт побери! Только бегом!
Матрос выбежал. Ростон спустился в трюм и приподнял мальчика.
— Э-эй, дружище! С возвращением с того света! Ну и напугал ты нас, сорванец… — произнёс Ростон.
В этот вечер «Карпатия» гудела. Оживший покойник, по крайней мере тот, кого таковым считали, был мальчик лет девяти. Он не разговаривал, а только испуганно смотрел на всё вокруг, не понимая, что происходит.
В лазарет, чтобы посмотреть на того, кто вернулся с того света, приходили даже с других кораблей. А когда его выносили на носилках по трапу и увозили в клинику, матросам и полиции приходилось теснить репортёров.
Весть быстро разнеслась в порту. «Наш малыш». Так мальчика назвали моряки, моментально начав сбор денег для того, «чтобы врачи хорошо его подлечили».
Он несколько дней пролежал, тупо глядя в потолок. Затем начал приподниматься и пить. Тяжело дыша. Испуганно, но понимая, где он. Даже пытался что-то сказать. И только через неделю доктор смог его разговорить.
Точнее, не разговорить. Мальчик с трудом мог назвать своё имя, на выдохе, и не мог успокоиться, вздрагивая от каждого грохота, доносившегося из порта.
— Как тебя зовут? — спросил доктор, — ты помнишь своё имя? Ты можешь рассказать, хоть что-нибудь?
Мальчик кивнул.
— Назови своё имя? — попросил доктор.
Сестра милосердия, стоявшая позади доктора, приготовилась писать.
— Гарольд, — проговорил мальчик.
— Очень хорошо, — кивнул доктор, — тебя зовут Гарольд. А как зовут твоих папу и маму?