Несколько лет назад в Катоне проходил курс лекций о развитии гражданского общества, и скоро эти лекции будут выпущены на дисках и кассетах. Четыре лаконичные и блистательные записи целиком посвящены «Богатству народов», и слушать их — по мнению авторитетных источников (каковым, без сомнения, является моя жена) — гораздо более приятно, чем меня.
Джули Мариотти, с ее знаниями в области лингвистики и французской культуры восемнадцатого века, обеспечила меня доступным переводом письма Дэвиду Гэррику от мадам Риккобони. А надо отметить, что даже для человека, сведущего во французском (а не только для меня), это послание — едва поддающаяся расшифровке словесная путаница из устаревшей грамматики и давно забытого сленга.
Благодаря Джеймсу Кегли, трюкачу по ту сторону объектива, читатели имеют возможность видеть фотографию меня в интеллигентном и презентабельном виде (уж не знаю, как это ему удалось).
Многие моменты этой книги я обсуждал с теми людьми, к кому неизменно обращаюсь за компетентной помощью относительно всего, что лежит за пределами моего понимания: это Энди и Денис Фергюсон, Ник и Мэри Эберштадт, Михаель Леннер и Тина О’Рурк. Причем последняя персона из названных, будучи замужем за автором, была вынуждена продолжать эти обсуждения и день и ночь. Я благодарю всех вас за терпение и мудрые советы.
Также мудрыми мыслями со мной поделились Эд Крэйн, Дэвид Боаз, Ричард Старр, Филип Терзиан, Ричард Пайпс, Чарльз Мюррэй, Крис Демут, Тоби Лестер и Коллин Мерфи.
Должен отдать честь Дэвиду Бруку за упоминание в одной из его блестящих колонок в «Нью-Йорк тайме» (им следовало бы отдать ему целую полосу) о том, что основы принципов свободного рынка были известны еще со времен Альберта Магнуса в тринадцатом веке. И еще один поклон — Роберту Самуэльсону за его регулярные отчеты о проводимом анализе в сфере экономики. В 2005 году в «Вашингтон пост» Самуэльсон выразил в одном предложении все аргументы Адама Смита против всезнаек от управления и экономического планирования: «Чем меньше мы понимаем экономику, тем более успешно она работает».
Доктор Уильям С. Фройнд, который в течение многих лет был главным экономистом Нью-Йоркской валютной биржи, рассказал мне одну шутку, которую я счел небесполезным держать на уме: «Экономист — как тот парень, у которого в арсенале есть сотня способов заниматься любовью и нет любовницы».
На некоторую сухость и тяжеловатость мысли Адама Смита я как-то пожаловался Питеру Хуберу, юристу и исследователю права. Питер ответил, что тот, кто способен высказать что-то блистательное и оригинальное, может быть настолько занудным, насколько ему заблагорассудится. Это заставило меня поразмыслить еще раз над своими способностями и над тем, что и мне следует включить в эту работу хоть пару светлых крупиц собственных мыслей — надеюсь, хотя и не могу уверять, что мне это удалось.