Двое поднимают и кладут мертвого в подъехавшую с противоположной стороны конюшни машину. Затем с пола шлангом смывают кровь. Разбавленная водой, она заметно бледнеет и поспешно убегает по желобу вниз, под землю.
— Кровь! Кругом кровь! Для вас это развлечение, господин майор? — Штурмбанфюрер был близок к пьяной истерике. — О, боже! Остановите же кто-нибудь это повествование! Мы уже достаточно насмотрелись за сегодняшний день всяких ужасов, а тут еще…
— Послушайте, Отто, — спокойным голосом заговорил Генрих, используя все преимущества трезвого человека, — у вас ведь необыкновенно тяжелый труд, как у хирурга, который ежедневно сталкивается с человеческим страданием.
— Вот-вот. И объясните это господину полковнику. Может быть, он поймет и вытащит школьного друга из этого ада!
Чувствуя себя над схваткой, Шниттке улыбался, время от времени прикладываясь к коньячной рюмке.
— Послушай, Отто, зачем ты-то рвешься к нам? — с подчеркнутой снисходительностью заговорил Шниттке. — Четверть личного состава абвера постоянно пребывает на фронте. Другая четверть регулярно выезжает туда для проведения операций. Хорошо, если ты попадаешь на южный театр — в Италию, Грецию, Францию… Все-таки цивилизованные страны. А если загремишь в Россию, где за каждым углом тебя подстерегает лютая ненависть с ножом в руке или пулей в ружье?
— И что из этого следует? Я хоть не долго, но уже побывал на фронте.
— Тем более. Здесь, в лагере, у тебя хоть есть шанс дожить до конца войны и отпраздновать победу.
— Чью победу?
— У нас в Германии на этот счет сомнений нет!
— А у вас в душе, господин полковник?
— С сомнениями, как и с надеждами, я давно распрощался. Поэтому лучше скажи мне прямо — что тебя не устраивает? Ты лично знаком с окружением рейхсфюрера, которое тебя приютило и укрывается в лагере от фронта.
— Мне неуютно сидеть в одной лодке с криминальными типами. Это не только противно, но и опасно, поскольку обычно приводит к печальному концу.
— Кого ты имеешь в виду?
— Начнем с коменданта Коха. Ведь в прошлом он подвизался в семи частных фирмах в качестве бухгалтера и отовсюду был уволен за растрату. В 1931 году вступил в партию и менее чем через год был исключен за кражу партийных денег. Однако еще через год был восстановлен и назначен комендантом концлагеря. С чего и начинается его сказочное обогащение. Только урезая паек в лагере, где находятся более ста тысяч заключенных, он получает доход в два миллиона рейхсмарок. Реализовать продукты питания на рынке сегодня — не проблема. А вот теперь посмотрите сода. — Отто с трудом подошел к окну и откинул штору. — Прямо перед вами, за гаражами, светятся десять корпусов гигантского завода «Гюстлофверке». Это — основной производитель артиллерийских стволов. Левее за бараками — заводы по производству стрелкового оружия. Основная рабочая сила — заключенные, за использование труда которых оба предприятия переводят миллионы в кассу лагерной администрации. Часть этих денег Кох передает государству, а остальные оставляет себе — они ведь ни в каких ведомостях не значатся!