— Но это же чистой воды…
— Я тоже так считаю, более того, направил по этому поводу два письма на самый верх. Но до сих пор, — а прошло уже четыре месяца, — никакой реакции. — Он осушил очередную рюмку и наполнил следующую. Затем продолжил. — Недавно, будучи в Берлине, я встретил моего хорошего друга из личного штаба рейхсфюрера СС. Посидели в нашей любимой загородной пивной. Хорошо выпили, благо, пиво и ему подобное без карточек. Ну и разоткровенничались. Он мне и говорит: — Послушай, не шли ты нам компрометирующие бумаги на коменданта твоего лагеря штандартенфюрера Коха. Не трать время попусту.
— Это почему же попусту?
— Высший чин СС в вашем округе, руководитель полиции принц-генерал Вальдек-Пирмонт уже дважды докладывал рейхсфюреру о многочисленных финансовых и других злоупотреблениях Коха. В ответ Гиммлер пригрозил разобраться в нечистых делах самого принц-генерала.
— Я смотрю, у тебя здесь развлечений более, чем достаточно.
— Ты абсолютно прав. В лагере есть все: магазин, библиотека, официальный дом терпимости, кино и даже собственный зоопарк с дикими зверями.
— Дикие звери — и впрямь хорошее развлечение. Наблюдать за тем, как они спят, едят или резвятся — несомненно, удовольствие. — Шниттке был доволен сменой темы.
— Смотря, что едят, — откликнулся Отто.
— Что им нравится, какая разница!
— Иногда существенная. Я прибыл с фронта в лагерь 20 декабря прошлого года. И сразу попал на праздник. Кох распорядился устроить для верхушки лагерной администрации обед под открытым небом. Благо день был хоть и прохладный, но солнечный, без дождя. Прямо на земле поставили лавки, накрыли столы, и началась пьянка с обжорством. Кох посадил меня, как вновь прибывшего, рядом с собой. В середине пиршества подъехала машина с платформой, на которой стояла клетка с громадным медведем, которого, как мне позже рассказали, не кормили несколько недель. Тут же подошла другая машина, из которой вывели подростка лет пятнадцати и затолкали к медведю. Зверь взревел, встал на задние лапы, кинулся на парня и тут же оторвал ему руку, а затем когтями содрал кожу с лица и груди. Из клетки вырвался страшный предсмертный детский крик «мама!» и висел над столами жрущих и пьющих до тех пор, пока зверь не перегрыз жертве горло. В наступившей тишине подъехал небольшой грузовичок, прицепил платформу с клеткой и отбуксировал ее вместе с разодранным телом подростка в место, где содержались звери.
— Ну как? — поинтересовался комендант. — На фронте наверняка таких острых ощущений переживать не приходилось?
— Признаться, нет. На фронте сейчас не до развлечений в духе Нерона, и медведей к делу не привлекают.