Возвращение в кабинет было отмечено более радушным отношением адмирала к Генриху.
— Что ж, поздравляю, вы оправдали и рекомендации полковника, и наши надежды.
Генрих молча наклонил голову.
— Признаться, господин адмирал, я очень сожалел, когда вы неожиданно прервали интересный диалог, — вмешался Шниттке.
Адмирал хитро улыбнулся.
— Видите ли, Шниттке, один популярный берлинский кабаретист, категорически отказываясь повторять номера на бис, говорил: «Публику надо оставлять голодной, иначе она быстро пресытится даже большим талантом». К тому же публика у нас была специфическая, предпочитающая говорить, а не слушать, — и повернувшись к Генриху, добавил: — Вы вряд ли представляете, насколько серьезной была аудитория.
— Почему же? По-моему, я многих даже узнал. Начальник Генштаба сухопутных войск Франц Гальдер, а также…
— Стоп, стоп. Откуда такие знания?
— От подготовки. Там собраны фотографии всех ныне действующих видных военных деятелей Германии.
— Неужели всех?
— Адмирал Канарис, например, представлен двумя фотографиями. Обе — времен гражданской войны в Испании.
У адмирала заметно отлегло от сердца. Быть обойденным честью, пусть и в коллекции противника, было бы горько для честолюбивого человека.
— Что ж, мы стали известны обществу, потому и фотографии наши разошлись по свету. Тут ничего не поделаешь.
Генриху показалось, что, сокрушаясь по поводу своей невольной популярности, адмирал кривил душой.
— Итак, возвращайтесь в Россию и легализуйте ваше вынужденное молчание перед начальством. После чего вам будет поручено крайне серьезное дело. Все материалы и указания у полковника Шниттке, который будет постоянно с вами или недалеко от вас. Главное, экономьте время. У нас его совсем в обрез. Удачи вам и нам.
Адмирал кивнул в знак прощания.
* * *
Поезд тронулся, и, едва последний вагон выкатился из-под навеса вокзала, как взвыли сирены. Дубровский и Скиба, сидевшие у окна, с тревогой переглянулись. За неделю пребывания в Берлине они успели изменить свое отношение к тактике авиации союзников в худшую сторону. Особенно после того, как в соседний дом угодила тонная бомба, которая по каким-то причинам не взорвалась. Жители близлежащих домов согласились выехать на время работы саперов по ее изъятию.
Генрих остался в квартире, и все трое наблюдали через окно за выносом грозного металлического тела из дома и погрузкой его в грузовик с песком. Все выглядело поистине торжественно. Два кольца окружения: внутреннее — военные, внешнее — полицейские. Четыре человека несли черное стальное чудовище так осторожно, что самый богатый и знатный покойник мог бы позавидовать ему.