Едва Генрих вступил на перрон, к нему подошел представитель хозяйственной службы в форме штабс-фельдфебеля.
— Господин майор, готов выполнить задания по размещению вас и ваших людей, а также по обеспечению питанием и транспортом.
— Весьма похвально. Для этих двоих молодых людей — уютное, изолированное проживание где-нибудь на окраине города, подальше от посторонних глаз.
— Понятно, господин майор, — в голосе фельдфебеля прозвучали нотки обиды. Он давно уже причислил себя к оперативным работникам, занимающихся разведкой, и считал, что разбирается в этом незамысловатом деле ничуть не хуже, чем все остальные, а потому всякие уточнения, касающиеся конспирации, считал излишними.
— Теперь о вашем месте проживания и транспорте. В прежнем доме отсутствует хозяйка, Берлин обещал прислать, но пока… Машина с водителем, к сожалению, два раза в неделю. Извините, шоферов не хватает. Тоже обещали.
— А если без водителя?
— Без водителя? — обрадовался фельдфебель, — машин полный гараж!
— Тогда — машина без водителя, квартира без хозяйки.
— Вот и прекрасно! Питание будут возить вам и вашим людям.
— Значит, голодная смерть нам не грозит?
— Бога побойтесь, господин майор! Немецкая армия пережила много трудностей, но никогда не страдала от плохого снабжения продовольствием, — произнес фельдфебель голосом незаслуженно обиженного интенданта.
— А теперь завезите меня в штаб, после чего займитесь размещением молодых людей, как договорились.
— Здравствуйте, Генрих, рад видеть вас в полном здравии, — Гофмайер вышел из-за стола в своем кабинете и, широко улыбаясь, двинулся ему навстречу. — Садитесь, будем обедать. Вы, насколько я понял, прямо с поезда, а в наше время железная дорога отнюдь не балует пассажиров доброй пищей.
— Да вовсе никакой. Сегодня у пассажира мечта не вкусно поесть в дороге, а поскорее добраться до места.
— К сожалению. Но не будем о грустном. Выпьем же за ваш успешный визит в столицу! — опустошенные рюмки вернулись на свои места. — Вы там, в Берлине, — продолжил полковник, резво уминая ветчину, сдобренную хреном, — наделали такого шуму, что отголоски докатились и до нас.
— Не переношу шума вокруг меня.
— Вот и прекрасно.
Затем пили просто, без тостов, а ели много и с удовольствием. Генрих после долгой дороги, полковник по привычке. Хмель, однако, поводов не различает. И когда последние капли перекочевали из бутылки в рюмки, Гофмайер уже заметно опьянел.
— Послушайте, Генрих, я наблюдаю за вами и прихожу к выводу, что вы пьете наравне со мной, а совершенно не хмелеете. Вас так в школе натренировали?