— Черт бы вас драл, идите, и до урожая считайте, что отработали.
Мужики загалдели, закланялись, пошли на улицу. Волков только было начал резать колбасу, только отпил пива, как в донжон вбежал стражник, один из тех, кого он посылал с аудиторами в малую Рютте.
— Господин коннетабль, — начал он.
— Вы дадите, мня поесть?! — Заорал солдат и в сердцах врезал кулаком по столу.
Стражник перепугался, а Ёган начал пихать его в двери, но Волков призывно махнул рукой.
— Ну, давай, что там у тебя?
— Мужики в малой Рютте упрямятся.
— Чего? — Не понял солдат.
— Двери городским господам не открывают, говорить с ними не желают, а один блажной так вообще собакой их травил, со двора гнал.
— И что говорят?
— Так ничего не говорят, не хотят с городскими говорить и все.
Солдат вздохнул.
— Я съезжу и посмотрю, — сказал сержант, сидевший в конце стола.
— Вместе поедем.
Волков тоже встал, вылез из-за стола, допивая пиво, а Ёган схватил с тарелки колбасу и побежал к выходу.
Мужик был хлипок, солдат был почти на голову выше его, да и в плечах шире. Со стороны казалось, что взрослый человек отчитывает подростка:
— Ты знал, что эти господа ходят по дворам по велению барона?
Мужик вздыхал, уставившись в пол, да чесал бороденку.
— А ты на них собаку травил, грозился их кольями бить. Почему?
— А что ж делать то? — Снова вздохнул мужик. — Они ж приехали нас записывать.
— И что?
— Так, значит, подати поднять хотят. А куда нам еще поднимать? Вона, — он обвел рукой свою убогую хату. — Гляньте, как живем. Не жируем.
— Никто тебе подати поднимать не будет.
— Ну, значит, оброк возьмут или на барщину лишний раз погонят, — не сдавался мужик.
— Мы здесь не для этого, — заявил худой аудитор по фамилии Деркшнайдер. — Мы здесь для того, что бы выяснить, правильно ли управляют имением. Хотим выяснить только это.
— Так уж известно, что будет. Вы все сначала выясните, потом запишите, а потом подати поднимите.
— Так, кто тебе это сказал? — Спросил солдат, хватая мужика за грудки.
— Да уж никто, сам докумекал.
— Сам? А на господ пса травить тоже сам докумекал?
— Ну, что ж, тоже сам.
— А знаешь, что тебе за это будет?
— А чего ж не знать? Знаю. Кнут будет. — Меланхолично произнес мужик. — Так нам не привыкать, наше дело, мужицкое.
Солдат без размаха влепил ему оплеуху, даже без размаха солдатская оплеуха тяжела. Мужик чуть не упал. Волков не дал упасть, поймал его за грудки. Встряхнул и снова спросил.
— Отвечай, кто тебя надоумил? Кто тебе сказал, что после переписи тебе подати поднимут?
Мужичонок стоял, сопел. Коннетабль схватил его за бороду, потряс и заорал: