— Дьявол вас задери, Фалькоф, — выругался барон, — вы что, убили его?
— Да, — коротко ответил солдат, отдавая арбалет сержанту.
Теперь он занялся болтом. С этой раной, что то было не так. Она болела, как не болела ни одна из его ран. Кровь почти не текла. Но любое движение ноги вызывало, резкую как удар боль от которой его просто передёргивало. Что бы не шевелить болт в ноге при движении, ему пришлось стягивать с него кольчугу. От боли он оскалился, и даже слеза потекла по щеке. Но он снял кольчугу с болта. Стоял, пережидая уходящую боль, тяжело дышал, через нос.
Все окружающие смотрели на него стрепетом, молчали, только барон не унимался:
— Зачем вы это сделали глупец? С ними можно было договориться!
— Идите, договаривайтесь, — сказал солдат, превозмогая приступ боли и садясь на коня, — по опыту знаю, теперь они будут более сговорчивы.
Дав шпоры коню, поехал к мертвому кавалеру. Тот всё ещё лежал на спине, с согнутыми в коленях ногами, и поднятыми руками, как будто задавался. Его глаза были открыты, он умер сразу. Волков был почти уверен, что под камзолом кавалера, крепкий панцирь, поэтому целился в лоб. Но не попал.
А попал ниже. Болт выбил рыцарю верхние зубы и вышел наконечником из затылка, перебив позвоночник. Кранкль умер, когда ещё стоял. Солдат слез с коня, снова кривясь от боли, опустился на колено, и постучал мертвецу по груди костяшками пальцев. Послышался звук. На Кранкле был панцирь.
— Я смотрю, вы подготовились к честному поединку, господа. — Сказал он кавалерам. — Приятно иметь дело с благородными людьми.
Рыцари стояли чернее тучи, ничего ему не отвечали. А зеваки подходили сё ближе, и барон с сержантом подошли. Они поняли, о чём говорил Волоков.
А солдат тем временем расстегнул пояс убитого и стянул его вместе со шпагой. Стал снимать с пальцев убитого перстни, один из которых был очень богатый. Забрал деньги из кошеля, хотел взять ещё перчатки Кранкля, больно хороши были, да не стал. Скалясь от боли, встал и сказал:
— Сержант, забери у господина фон Плезендорфа, гнедого, под ламбрийским седлом, это теперь мой конь.
Фон Плезендорф смотрел на Волкова с ненавистью, но ничего не говорил, сержант почти силой вырвал у него из руки повод коня.
— Что вы так смотрите на меня, Плезендорф, что то не так? Или забыли про право победителя?
Кавалеры молчали. А солдат сжимая кулаки и зубы от боли снова залез на коня и сказал:
— Я велю запрячь вам телегу.
Он хотел уже, было уехать, но повернулся к кавалерам и добавил:
— Господа, если я увижу вас здесь, я вас убью, ни каких поединков не будет, просто прикажу своим людям убить вас.