— Поздравляю, вас друг мой, — сказал барон.
— Спасибо, Карл, — отвечал Волков, — я всегда буду помнить, что не встреть я вас… в общем хорошо, что я поехал через ваши земли. Я благодарен вам барон.
— Поднимем кубки, господа, — сказал довольный барон. — За вас, Яро, за будущего хозяина Малой Рютте.
Волоков и сержант, оба, не донесли кубки до губ. Остановились, так и замерли в изумлении. И солдат произнёс:
— Карл, не спешите, мы здесь не одни, вы говорите в присутствии свидетеля. Вы уверены, что хотите это сказать? Может вы шутите?
— Какие к дьяволу шутки, Фольокфф, и я, и баронесса мечтаем выдать мою дочь замуж. Вот только, кроме вас с этой дикой кошкой ни кто не справится.
Как только вы получите рыцарское достоинство, я сам отволоку Хедвигу под алтарь, как бы она не царапалась, как бы не бранилась…
— Ну, тогда, мне нужно срочно выздоравливать, — сказал Волоков, — потому что для жизни с прекрасной Хедвигой, сил и мужества потребуется побольше, чем для поединка с Кранклем.
— Все это понимают, и я и баронесса, и что бы скрасить вашу жизнь с моей дочерью, я дам вам в приданное…
— Осторожнее, Карл, здесь свидетель, — с улыбкой попытался прервать барона солдат.
— И пусть, — продолжил барона, вставая, — я дам вам приданное за дочерью Малую Рютте, и все леса, луга и поля вокруг. Выпьем, господа.
И они с бароном выпили, а сержант не выпил, сидел с кубком в руке и открытым ртом. Таращился то на Волкова, то на барона.
— Сержант. Рот то можно закрыть, — сказал Волков, ставя кубок на стол.
И они с бароном засмеялись.
Когда, к вечеру Волков вышел во дор, там его уже поджидал Ёган, и видимо давно ждал.
— Господин, так мне вещи то собирать? — Спросил он.
— Какие вещи? — не понимал Волокв.
— Да как какие! Ваши! Мы поедем отсюда? Если поедем поутру, так вещи нужно уже сейчас собирать.
— А куда ты собрался?
— Да то не я собрался. То вы собирались.
— Угомонись, не едем мы никуда.
— Значит, завтра не едем?
— Мы вообще, может, ни куда не поедем, — загадочно улыбаясь, отвечал солдат, поглядывая на окна донжона, что уже светились в сгущающихся сумерках.
— Ей, Богу, вас никогда не поймёшь, то едем, то не едем. — Бубнил негромко слуга.
— Угомонись ты, — отвечал, улыбаясь солдат, — может, мы вообще тут жить останемся.
К ночи все были готовы. Кроме Ёгана и сержанта Волков взял ещё двух стражников, из тех, что поумнее. Один из этих стражников, знал, вернее, видел, Сыча. Он то и зашёл в трактир, осмотрелся, а сам сделал Сычу знак. Сыч всё понял.
Фриц Ламме по кличке Сыч, с виду был неказист, по-мужицки коренаст, и изрядно вонял. Когда он запрыгнул в телегу, где уже сидел Волков тот сразу это почувствовал. Но, не смотря на это, Фриц Ламме, по кличке Сыч, дело своё знал крепко. И ночью солдат опять в этом убедился.