— Вижу, что помните. — Вурдалак улыбался, он был доволен производимым им впечатлением. — Вы знаете, что я поехал на войну. И, к сожалению, в первой же мелкой стычке я получил небольшую рану. Мне поранил ступню левой ноги. Я даже к лекарю обращаться не стал. Думал, пустяки. Через неделю рана не затянулась, а через две недели края раны стали черными, а нога красной, я чувствовал себя все хуже. И тогда я пошел к лекарю, а тот сказал, что ногу надо отрезать, причем по колено. Как мне, молодому рыцарю, остаться без ноги? Я не хотел с молодости быть калекой. Я стал искать лекарей, что бы вылечат ногу. И находил. И они лечили. Брали деньги и лечили. А потом сбегали. И когда я уже трясся в лихорадке, а чернота покрыла всю ступню, я решил ехать домой и поехал. Как-то вечером, я и мои люди не успели найти ночлег. Мы остановились на опушке около леса, а ночью началась гроза, и на нас напали дезертиры. Это были дезертиры, уж слишком у них было хорошее оружие. Мы начали с ними драться, а утром я очнулся у крестьянина дома. Без коня, без денег, без оружия и слуг. Я был один и умирал. Валялся на лавку в крестьянской избе, прикрытый рогожей. Своими стонами я изводил всю крестьянскую семью, объедал их и подыхал. И вот в одно утро крестьянин привел человека. И человек сказал, что вылечит меня, — вурдалак поднял левую ногу, продемонстрировал ее всем. — И он не соврал, он вылечил. Только предупредил меня, что после лечения я не буду прежним, но мне было все равно. Я готов был на все. Я был согласен на все, лишь бы мучения прекратились. И он укусил меня в горло, а когда я очнулся, жара уже не было, и нога совсем не болела.
Сын барона, если, конечно, это был он, замолчал.
— Очень жалостливая история, — заорал Волков. — Я почти что плачу, только, чувствую, крестьянин привел к тебе не человека, а кровососа. Такого же, как ты сейчас. И вот, я думаю, а той тварью, что тебя укусил, был случайно не ла Реньи?
Вурдалак молчал пристально глядя на коннетабля.
— Эй, молчишь? Я, что, угадал? Да, угадал, в общем, хватит болтать, кровосос, становись на колени, иначе мы убьём тебя.
— Холопы! — Опять завизжал вурдалак. — Повелеваю, убейте этого ублюдка, или я убью вас всех! Слушайте своего господина!
Визг этой твари въедался в мозг и деморализовал. В этом визге Волков чувствовал лютую ненависть к себе. Как будто она адресовалась именно ему.
— Слушайте меня, своего господина! — Визжал людоед. — Слушайте…
Конь снова заплясал под солдатом, а люди озирались растерянно, морщились, смотрели на коннетабля, не знали, что делать, ожидали и надеялись, что коннетабль знает, коннетабль сейчас всё скажет. Они не слушали вурдалака, они смотрели на коннетабля. Ждали его приказав. Люди были за него. Пока. И он понимал, что с кровососом нужно кончать. Уж больно опасен тот был. Но стрелять с коня, который волнуется, бессмысленно. Только болт потеряешь в грязи.