же. По одну сторону был густой лес; Бернардо указал на полянку, где выстроились в ряд пчелиные ульи. Обогнув виноградник, мы подъехали к высоким деревянным воротам. Бернардо, выскочив из машины, открыл их, заехал внутрь, потом снова вышел и закрыл ворота.
Под колесами захрустел гравий. От въезда в обе стороны отходили широкие огороженные тропинки, по которым с радостным лаем бегали собаки. В дверях дома появилась белая собака, которая подбежала к нам, едва мы вышли из машины. Она напомнила мне поросенка, передвигавшегося вприпрыжку и похрюкивавшего. Увидев Бернардо, она подскочила к нему, как будто вместо лап у нее были пружинки, и закрутилась на месте, вскидывая задние ноги, как пони. Задрав свою длинную морду, она издала звук, похожий на пение – мелодичный вой, как приветственная песня для долгожданного хозяина. Потом она бросилась на Бернардо, который обнял ее и чмокнул в длинный нос.
– Это Кокка, – познакомил он нас, и белая собака, виляя хвостом, подбежала ко мне.
Я похлопала ее по загривку и погладила длинную морду. Она напоминала английского бультерьера в миниатюре и явно была любимицей Бернардо.
– Это все мои собаки, я их развожу, – пояснил он, указывая на дорожки. – Но Кокка – моя любимица. Она живет с нами в доме как член семьи.
– Что ж, – ответила я. – Надеюсь, я ей понравлюсь.
– О, Кокка – просто ангел, – заверил меня Бернардо, пока собака меня обнюхивала. – Она ласкова со всеми. Потому я и назвал ее Кокка – она самая настоящая coccolona[118].
– А что это значит? – спросила я.
– Скоро увидишь!
Я смотрела, как белая собака и Бернардо вместе идут по двору, и хихикнула: из-за гигантских носов и неровной походки они были удивительно похожи.
Просторный двор Колоньоле был уставлен цветами в больших терракотовых горшках. Участок за домом был исчерчен узкими тропинками, а передний двор на крутом холме, к вершине которого вели каменные ступеньки, – засеян газоном и засажен деревьями. Внизу были дорожки для собак с ограждениями, огибавшие виноградник перед домом. За домом и участком для собак росли каштаны, а за ними раскинулась долина, простиравшаяся вниз до реки и дороги, по которой мы приехали из Руфины.
Место было очень живописным. Акации давали тень, и легкий ветерок шелестел меж деревьев. Во дворе, слева от входной двери, стоял длинный стол со скамейками; у стены выстроились ярко-красные герани.
– Идем, покажу тебе верхний этаж.
Мы вошли в просторный холл с двухъярусным потолком с традиционными тосканскими балками. Слева была большая закрытая деревянная дверь, а справа – еще одна, указав на которую, Бернардо сказал: