— Почему вы сторонитесь «неправильности»?
— Она меня пугает — обескуражил он Амалию.
Длительные часы ожидания прошли молча. Ей все вспоминались рассказы матери о чистом синем небе, но она видела перед собой только изъеденные гарью облака, сменившиеся загоревшимися звездочками, подобно тусклым светлячкам с желтоватым оттенком.
Чем дальше они отдалялись от окраин, тем чернее и грязнее было небо.
— Неизвестный — спросила она. — С другого конца земли воздух чистый?
— Нам его не увидать. Испарения иридиума, поднявшаяся с глубин сера, и другие металлы, поддерживаемые в летучем состоянии опять-таки иридиумом, создали стену, препятствующую чистоте. Теперь мы невольно огорожены, подобно куполу. Вот только купола создавались чтобы обезопасить район под ним, а у нас — наоборот.
— Как такое бывает? Иридиум и убивает и является лучшим лекарством одновременно.
— Не знаю. Слышал, что он разнится по видам и составу. Мне известны только четыре. И три из них смертельны по своей сути.
— Вы много рассуждаете о смерти?
— Не к чему ворошить пепел, он не загорится — так сказал мне отец, когда я спрашивал о ней.
Он подсел на влажный камень и развернул рядом подстилку.
— Водопад скроет дым, садись поближе.
Огниво соприкоснулось с куреным деревом, пустив с чайную чашку дыма. Неизвестный вытер засаженные руки.
— Прогорит за час. Просуши мешки, неплохо бы было накрыть чем — то катер… Посиди у огня, а я прикину, как пришвартовать его…
После суетливого часа Неизвестный вернулся к ней.
— Зараза! Якорь скользит по камням и катер может вымыть из пещеры под прожекторы, а колонны из сросшихся образований недостаточно прочны, чтобы выдержать его вес, в случае, если судешко потянет водоворот.
— И что мы будем делать?
— Ты — ничего, я — подыскивать новый корабль. Море оживет к рассвету, и мы распрощаемся с этой колымагой.
— О пещере, что не знают?
— Знают. Те, кто укрывает за плату и покрывающая их стража.
— Но нас не встречали.
— Нас и не звали — улыбнулся Неизвестный.
— Холодно сидеть, я пройдусь… — сказала Амалия, притягивая к горлу воротник кофты.
— Как он разгорится, возвращайся и…
— «Не отходи далеко», знаю — сказала Амалия. Она приглядела в пещере сияющий нарост — иридиум! — его край вылезал из слойчатого известняка, сползающего в провал, заполненный желтеющей от пещерных подтеков водой. Она раздвинула илистую мякоть и потрогала сросшиеся пучки причудливых палочек. Минералы в «ячейках» ссыхались, и поверх них вырастали золотистые волокна, объединяющиеся в целое. «Иридиум?!» — вскликнула она, и прикрыв рот подозвала Неизвестного. Голос ее разнесся по пещере. «Это ночные камни», — приблизился он с тесаком и обрубив палочки отделил белую массу от кристаллов, — «ими лечат, лечили… переломы и язвы. Еще их называют лунной пылью — стертые в порошок они годятся для компрессов на ушибы. Принеси маленький мешок и держи его по-шире». «И их не срезают?» — сказала Амалия, сбегав за ним. «Мало кому известно о целебных свойствах ночных камней, местные лекари ориентированы на химические реактивы и крепкое здоровье пациентов, припарки и алхимия им неведомы либо презираемы». «А ваш орден?» «Видишь ли, трудоемкие в поиске и добыче ингредиенты лекарств не окупаются. То ли дело — вино. Посмотри на пещеру — побывавшие в ней срезали все, что блестит. Им невдомек, что свет от факела заставит заполыхать золотом каждый кристалл в ней. И что наибольшая ценность не в облике, а свойствах». «Вы разбираетесь… в этих кристаллах». Неизвестный выдавил смешок: «Я лишь повторяю записанное в книге. Он взял ее за руку, — Еда остынет».