От интоксикации вдарило в голову, он потер висок. Перенапрягся с меткой.
Вырванные ящики валялись. Швы документов расползались у ног. Это он учинил? Альфредо сощурился и побрызгал из фляги на лицо водой. Припадки учащались, никто не должен прознать об этом. Он вёл серьезную игру, но беспечность проглядывала в его характере даже в кризисные моменты.
— Какой бардак. Прибрать не помешает… — он наклонился, чтобы поднять ящик, но тренированный глаз зацепился за неравномерный фон подстилки. Ёе приклеили. Он извернулся и залез в полость с головой.
А вот и тайничок. Если бы не свет, то он бы проглядел его.
— Что хранишь, дружок? — обратился он к блеснувшей за выдранными ящиками стенке. Вскрытие замков было его страстью.
Он расстегнул браслет и придавил разомкнутыми концами блокирующее устройство. Браслет клацнул, замок скукожило в лепешку. Ту же операцию провел с прочими защелками, и протолкнув меж размягченных решеточек пальцы разорвал шланг. Сжатый газ со свистом взлетел к вентиляционной сетке. Альфредо выдохнул. Без защиты.
Сейф открылся самостоятельно.
В отсеках складировали списки пропавших без вести.
В нижнем валялась лишь стопка бумаг — подозрительно для запрятанного в уголке сундука.
Альфредо выполз под свет.
Заглавие: «Исследователь в области такой — то — Говерман».
«Террорист, руководитель террористической группы чужих».
Обвиняется в государственной измене, приговорен к смертной казни за сокрытие возможных последствий от попыток использования экспериментального устройства № 243 — контролера погоды.
За попытку использования на живых людях экспериментального препарата от выдуманной лучевой болезни/от отравления иридиумом № 267, статьи, мотивирующие казнь разместились так обширно, что заползли и на корку. «Кто — то угрохал уйму времени, чтобы собрать воедино никому не нужные факты.»
Он читал историю, газеты, и знал, что повстанцы проиграли, так почему тогда Говерман был жив до сих пор, и его не тронули? Ответ напрашивался сам.
Он провел в кабинете день, но тревогу никто так и не поднял. Волнение нарастало в груди.
Что — то не так, давно должен прийти в себя караульный. Не убил же он и первого?
Или… Кто — то другой?
Не только ему могли потребоваться документы, среди которых он раскапывал архивы лист за листом.
«Ага — Альфредо Алано — серийный убийца. Интересно… что мне они приписали?»
На его совести оказалось не более, не менее — тысяча жертв с хвостиком.
«Да я, получается, чертов маньяк» — ухмыльнулся он.
Ему даже вменили в вину создание контроля погоды, и проникновение императорский дворец во время нашествия цунами, где «он» открыл часть люков, и по его вине в Рокмейнселл залилась вода, а он, скрылся, не оставив следов.