— Вот даже как…
— Пойду, приму душ, пока вода чистая.
— Она грязная.
— Мне можно, давно не принимал я иридиума, легкая доза не помешает.
— Мой отец… — остановил его голос мальчика в двери.
— Никого с таким или схожим именем… прозвищем… кличкой — нет.
— Грустно.
— Грустно, но никто не отменял твоих тренировок. Согласился — изволь выполнять.
— Все равно грустно.
— Ну что ты. Вернулся Альфредо и потрепал его по голове, взъерошив волосы.
— Я временами так хочу назад, днями мыть полы, убираться, ругаться из — за грязной обуви, влажного воздуха, слушать тяжелое дыхание того, кого считал своим отцом, а здесь… здесь так спокойно и одновременно страшно.
— Чего ты боишься?
— Одиночества.
— Но ты не один.
— Пока, ведь вы старше меня.
— Еще тебя переживу, вот увидишь. Не унывай, я скоро вернусь.
Услышав шум в душевой, и довольный стон Альфредо, мальчик собрал вещи, выключил радио и быстрыми шагами покинул дом, спустившись на первый этаж.
Маску одевать не стал, все равно инфицирован, да и не поможет она теперь. Мальчик не считал себя обязанным перед учителем сообщать о своих похождениях. «И как мастер проглядел его волнение? Или он был встревожен чем — то сам?»
Шмыгнул в темный переулок и обходным путем, лишенным лишних глаз направился к площади.
«Что я сделаю? Перепилю веревку, если его собрались вешать? А если не вешать, а просто расстрел? Что тогда? Стоять и смотреть как все?»
Нет, стоять и смотреть он не собирался.
Девиз хлеба и зрелищ его не прельщал. Радиоэфир, ломаная комедия… Мероприятие намечалось под носом братства — и учитель не сказал ему!
Переулок за переулком, кварталы — один за другим проплывали мимо сосредоточенного на предстоящем, ребенка.
Вот слева сидят местные отбросы, а справа «стражи правопорядка» прижали к стенке пожилого человека, и вытряхивают из его карманов последние гроши. Монотонно ворочались шестерни под небом. Брошенные пункты аванпостов блокировали проезды, и он пересекал ограды по развалинам жилых строений. Периодически коробило от возгласов из Башен Смотрителей. Сплетенные в спираль, трубки играли с отражениями домов, перетекающих вдоль их стержней. «Смотрители… Как в тюрьме» — подумалось ему, когда он окинул взором переливающийся оттенками мрачно-золотистой стали низ Поднебесья.
Поднялся сильный ветер, предвещавший грозу. Закутавшись по — плотнее в комбинезон, мальчик семенил быстрым шагом.
Вот и она — площадь Высокий Сквер. Волнистые кровли здания Сената украшали правительственные гербы.
Сколько народу, подумать только…
Но где же сама станция вещания?
Его голова уткнулась в спины взрослых людей. Он встал на цыпочки, дабы разглядеть подмостки.