— Больно — показал он на себя.
Просвещённый оттолкнул Скатора, и хлестанул его несколько раз как только хватало размаха. — Хочешь облегчить его учесть?! — Хочешь?!
Скатор молча смотрел на него доверчивыми глазами.
— Получай часть дележа.
Остальные рабы сжались и голоса их больше не перебивали едва слышный шепот волн.
На рассвете в укутанные ветвями оливковых деревьев покои рабов, вернулся Симфир.
Глаза его побелели от боли, кожа блестела потом, от тела струился острый запах. Он подошел к кровати Скатора, уже спящего битый час.
— Симфир — сказал Скатор удивленно глядя, словно сперва не узнал его.
Симфир оттянул ногу назад и со всей силы пнул его в живот.
— Симфир… — хватая ртом воздух, прошептал Скатор.
Дети носились с тяжелыми игрушками по вычищенному от развалин музею. Они пускали самолеты из острых ржавых пластин, скрепленных деревянными дощечками.
— Мастер Альфредо! — поприветствовали его они хором и облепили в радостном визге.
Он осмотрел их, но не увидел Неизвестного. Вот Лам лезет обниматься и показать находку — он самый смышленый из всех. «Непоседа, любимый непоседа.» Когда Неизвестный замыкался в себе, это маленькое курносое солнышко только и шкодило, радуя Альфредо. Он наделся, что мальчонка вырастет его наследником. Неизвестный смотрел на него свысока, хотя был старше лишь на два года.
— Где твой товарищ?
— Дуется неподалеку — ответил Лам, скорчив серьезную мину.
— Играйте — сказал он. — И поищите зеркала. Ребятишки пустились в россыпную, а Альфредо занялся обходом выставочных залов. От затопления и грабежа уцелели немногие экспозиции и фрески, двери пустили на костры, и в залах подолгу бы скапливался парной воздух и рос грибок, но Альфредо и парящие кинжалы удалили окна и состроили вентиляцию.
Он углублялся в сердце музея, не встречая на пути даже мышей.
«Где же этот ребенок?!»
Свет упал ему под ноги и его осенило. На крыше!
Альфредо забрался на неё не без помощи лестницы. Он итак потянул спину.
Закравшись по куполам на основной массив музея он успокоился.
Мальчик сидел у отогнутой рельефной крыши и свесив ноги, смотрел на незамечающих его детей. Сбоку, на подстилке, валялся отросток Живодуба и камешки.
«Он надеялся, что склеив лунные осколки, заставит их работать как целое. Как — ни будь раздобуду ему побрякушку, хоть и вреда немерено от неё».
На самом деле Светокамень — следствие заражения лунными осколками. После смерти он кристаллизировался в печени, она деформировалась и её вырезали. Но давненько он не видал звездопадов… как и звёзд.
— Почему ты не бегаешь с ними? — спросил бесшумно подошедший Альфредо.