— В империи болезни, люди умирают, разбегаются по окраинам, чего нам там делать? — сказал ему в ответ другой.
Повисла тишина. Они часто беседовали об империи, о том, где их нет. Им всегда казалось, что там лучше, намного лучше и светлее, что ли.
— Что ты знаешь о болезнях?
— Я работал пастухом и собирателем трав в Верхнем Городе Остермола. Я знаю, о чем говорю.
Рабы затихли, проскользила тихая тень — подошел Именной Хозяин — так назывались просвещённые на островах. Он склонился над сконфуженными головами. Рабы мигом притворились спящими.
— Я слышал голоса. Кто нарушил покой? — Просвещённый говорил тихо, но голос его проникал сквозь сомкнутые веки и заставлял открыть их, против воли сопротивляющегося мозга. Один из рабов не выдержал — это был Симфир.
Роста обычного пони, с скошенным от рождения лицом, заросшем густыми черными вьющимися кудрями и раскосыми ногами с длинными грязными ногтями. Часть его туловища была парализована, и он имел шрам от вырезанной почки.
Просвещённый подошел к нему быстрее, чем тот успел подняться и взял за горло.
Симфир захрипел, тогда Просвещённый схватил его за волосы и выволок из оливковой рощи прямиком под лунный свет и сотни огней засаленных ламп — искусственного освещения, под которым росли днем и ночью в тепле и большем уюте, чем рабы, оливковые деревья.
— Больно, жалейте — пробормотал сонный Скатор, уткнувшись в подушку из сваленных листьев лицом.
Просвещённый отпустил Симфира, заставив того упасть в грязную лужу и подошел к оливковым деревьям снова.
— Кто на этот раз?
Нерушимый шелест ветра, гоняющегося бумерангом по полям заставил просвещённого усомниться. Он собирался уходить, но слова повторились.
— Жалейте.
Просвещённый преклонил колено перед Скатором и посмотрел на его отсутствующий взгляд.
— Что за шут?
Один из рабов решил открыть рот.
— Можешь говорить, обещаю не наказывать за слова.
— Он болен, у него отсутствует часть речи.
— Раб — придурок? — просто спросил просвещённый. — повтори свои слова, придурок — посмотрел он на Скатора.
— Не надо, больно.
— Спи — сказал просвещённый, сильно сжав в ладони руку Скатора, которую тот пытался положить ему на плечо.
Легкий хруст, глаза Скатора увлажнились. Странно, но просвещённый почувствовал вину пред ним.
Он вышел из полосы оливок, и взяв одну в рот, выплюнул косточку.
— Ты ел их? Лучше сознайся — сказал просвещённый, глядя на Симфира. Бока то не тощие, как у товарищей.
Он не знал, что тот крал еду у Скатора, а слабоумный даже не обмолвился.
— Н — е — е — е — т — затянулась длинная песня под тяжелые удары скипетра по спине. Неожиданно выбежал Скатор в одной набедренной повязке. Он упал пред просвещённым и выхватил резким движением кнут, заставив открыть его от изумления рот.