Меж насыпей неведомая сила набросала валунов. Разбросанные по берегу, они облокачивались на останки пристани или врастали, погружаясь в песок глубже и глубже.
Вне сомнений — берег в скором времени размоет и от острова останется лишь город, который позже осыплется, как песчаный замок.
Мальчик нуждался в разговоре, напутствии. Тишина и одиночество тяготили его.
Город приманивал ребенка, великие здания, плоско обозначенные на карте росли из земли. Но окна с вымытыми от наводнений рамами, слепо ищущие хозяев, опадающие балконы, скрипящие на проспектах вывески и множественные рытвины, которые он засек, взобравшись на трубу, отталкивали его, а мрак улиц отгонял даже птиц.
Облезлые ворота у мостика на пристани приглашали в павшее царство индустриальной империи.
У надписи на воротной арке выпадали буквы, но из того, что он сложил ему удалось понять, что речь шла о промышленном районе.
Отчим говорил, что строительством города занимались пленные имперские солдаты, в конце сами обосновавшиеся в новострое. Где — то там мог быть и шахтерский городок, если его не смыло волной. Западные земли были бедны на ископаемый уголь.
Его залежи преобладали на дальнем востоке, ввиду чего не принадлежащие к империи города были вынуждены вести с ней торговлю.
В период войны у пограничных зон даже построили железную дорогу под финансированием наварившихся на медикаментах коммерсантов.
Отчим называл их воробьями «Клюют, что дают».
Они обклевывали бедняков, когда те волокли к ним семейные реликвии в обмен на тухлые яйца и черный брусок мыла.
Этим мылом можно было разве что забивать гвозди, а торговцы запрашивали золотые сервизы только за «прогон» вагона по железнодорожным путям. «Чтобы риски были оправданными».
Как выражались мятежники в заметках, тщательно оберегаемых отчимом от сырости, «Император прикрыл угольную лавочку, и собаки пошли на телогрейки».
Мальчик не мог вообразить, как надо ожесточиться, что порезать того, кто служит вернее всех вместе взятых сторожей.
Когда-то в убежище была собака. Он помнил, как она лизала ему щеку.
Издохла… Но то непродолжительное существование, отпущенное судьбой дарило ребенку минуты блаженной радости.
Отец цитировал ему быт имперцев. Их грубоватая речь, отсутствие манер, чопорность — не чета сказкам и легендам, но с помощью отчима он научился чувствовать мысли этих людей, и они оказались не такими и холодными, как-то казалось с первой.
«Под льдинами нередко кроются теплые пещеры» — запомнил он цитату без подписи.
Ворох занесенного с океана тряпья осадило воронье, выклевывая ошметки мяса. Где — то недавно потерпел крушение корабль.