Солнце стояло уже высоко и начало сильно припекать. Рынок, собравшийся под открытым небом, уже не был таким оживленным. Вдруг откуда-то донесся гул, и тут же с лодок истошно закричали:
— Самолеты!
Рынок заметался, люди в панике бегали взад и вперед на открытом клочке земли, где не было ни деревца, ни кустика, под которыми можно было бы укрыться. Какие-то женщины с испуга прыгали прямо в канал, пытаясь спрятаться под высоким обрывистым берегом у самой воды.
Над рынком низко пронеслась «старуха в галошах»[51], взмыла вверх, снова вернулась и, сделав круг, сбросила вниз какие-то черные комья. Я прижался к земле и затаил дыхание, ожидая взрывов.
— Листовки! — крикнул кто-то.
Я поднял голову. Черные комья разлетались на ветру, рыбьими чешуйками поблескивая в лучах солнца, и ветер относил их далеко в сторону. Лодки и джонки поспешно уходили, в суматохе толкая друг друга, и над каналом стоял стук весел и громкие, оглушающие крики птиц.
Когда я сбежал к пристани и забрался в лодку, я увидел брошенную на носу крокодиловую кожу и отца, который уже вдел весла в уключины. Я тут же взял носовое весло и, несколько раз с силой взмахнув им, направил лодку по течению.
На месте птичьего рынка теперь оставался только пустой клочок земли да несколько грустных покосившихся лавчонок.
Над водой неслись громкие споры:
— Интересно, что было напечатано в листовках?
— Десять дней назад они разбросали листовки на рынке Змеи, агитировали сдаваться!
— Где же наша армия, почему их не отгонят?
— Всюду армию дожидаться? А что же, у нас самих рук нет? Надо браться за ножи, за копья, отбить охоту до чужой земли!..
Отец решил направиться в сторону Намкана.
— Там, можно сказать, в лесу деньги, в море серебро, — уговаривал он маму. — На реке и каналах трудно прокормиться. А там кругом леса — мангровые[52], кипарисовые. Да и врагу туда трудно пробраться. Приедем туда — будем для углежогов хворост собирать.
— Как знаешь, — соглашалась мама, — где бы ни жить, лишь бы спокойно было. А так скитаться — чего хорошего, вон мальчишки совсем исхудали!
На следующий день Ко разбудил меня очень рано:
— Скорей, Ан! К птичьему базару подъезжаем!
Я выбрался из-под навеса, плеснул в лицо водой. Над черной, неровной, как пила, полоской леса у поворота реки поднимались розоватые облака, и оттуда навстречу нам летели стаи птиц, кажущиеся отсюда скоплением бисерно-мелких черных точек. Немного погодя стал слышен шум их крыльев, и все небо в той стороне потемнело от птиц. С каждой минутой становились все слышнее их возбужденные крики, и ветер уже принес тяжелый зловонный запах.