Птицы садились, густо облепляя ветки деревьев и финиковых пальм, с которых облетели почти все листья. Чирки стояли на гнездах, широко раскинув крылья, как бронзовые танцовщицы, изогнувшие в танце руки. Марабу с плешивыми, покрытыми редким пухом головками, похожие на старых бонз в серых одеждах, вобрав шеи, задумчиво смотрели вниз на землю. Много других неизвестных мне больших птиц сидели на ветках, сгибавшихся под их тяжестью.
Неподалеку над водой поднял голову баклан. Когда наша лодка подошла поближе, баклан тут же нырнул и исчез, и через мгновение мы увидели, как он показался уже у самого берега, неся в клюве извивающуюся креветку. Мы с Ко не могли оторвать глаз от птичьего базара. Нам обоим очень хотелось задержаться здесь хотя бы на денек. А птицы всё летели и летели, их становилось все больше и больше.
Кроме тех, каких мы уже видели на рынке Солнца, здесь было множество других, которых я видел впервые. Они сидели низко на ветках, и, стоя под деревом, можно было рукой дотянуться до гнезда и вынуть оттуда яйца.
Я присел на борт лодки и крикнул отцу:
— Давай остановимся здесь, половим птиц!
— У птичьего базара есть свой хозяин. Чужое брать нельзя!
— Какой хозяин? Ведь этих птиц кормить не надо. Птица летает в небе, а рыба плавает в воде. Это ничейное, значит, кто поймает, того и будет!
— Верно, кормить не надо, но на чьей земле они гнездятся, тот им и хозяин. Он платит за нее налог, как и за поле![53]
Вдалеке показалось несколько человек с корзинами на палках. Бамбуковыми шестами с железным крюком на конце эти люди цепляли за шеи птенцов и бросали их в корзины.
От крика птиц мы не слышали друг друга. И долго, еще километра три, нам виден был берег с птицами, белевшими на склоненных к воде высоких деревьях.
Глава XVIII
МАНГРОВЫЙ ЛЕС МЫСА КАМАУ
Если бы нужно было найти обратную дорогу к тем селениям или рынкам, мимо которых мы проехали всего каких-нибудь дней пять-шесть назад, я бы не смог это сделать. Дорога тут трудно запоминалась, даже если ты по ней только что проехал. С виду все места были похожи одно на другое. Чем ближе мы продвигались к мысу Камау, тем теснее, сплошной паутиной, переплетались реки и речушки, протоки и рукава, каналы и канальчики. Над нами было голубое небо, внизу голубая вода, а кругом сплошные зеленые заросли. Беспрерывный шепот вечнозеленого леса, шепот волн, несущихся с востока, с Южно-Китайского моря, и с запада, с Сиамского залива, вместе с дыханием соленого ветра — весь этот нескончаемый монотонный шум усыплял слух, а однообразные зеленые картины постепенно притупляли зрение.