Пионер, 1954 № 04 (Журнал «Пионер») - страница 43
- Нет, нет, я привык так, - отвечал Ленин.
А, конечно, дело было не в привычке. Просто он хотел жить, как жили все в это трудное время.
Владимир Ильич очень любил шахматы, любил и понимал, как все в семье Ульяновых, музыку. Но после революции, когда Ленин особенно напряжённо работал, он отказал себе в этих удовольствиях.
- Не могу, музыка слишком действует на меня. Шахматы тоже, - говорил он.
Он всего себя отдавал работе во имя революции.
По отношению к себе Владимир Ильич был совершенно беспощаден. От напряжённого умственного труда он страдал бессонницей. Ночью, перед сном, он ходил гулять, чтобы заснуть. Но и это не помогало. И утром он выходил из комнаты совершенно измученным.
Я часто уговаривал Владимира Ильича отдохнуть, поберечься и однажды сказал ему, что он работой погубит себя.
- А разве наше дело не стоит этого? - ответил мне Ленин.
Тяжёлая обстановка была в нашей стране в начале 1920 года. У нас ещё не кончилась гражданская война, и послевоенная разруха давала себя знать на каждом шагу: стояли фабрики и заводы, поезда не ходили, не хватало продовольствия, в стране был голод.
И вот в это трудное время Владимир Ильич созвал нас, русских учёных и инженеров, и поручил нам составить единый государственный план электрификации России. Могучая сила электричества должна была помочь нам перестроить всё наше хозяйство, построить в нашей стране социализм. Этот план Владимир Ильич называл впоследствии второй программой нашей партии.
Многим смелый план Владимира Ильича казался дерзкой, несбыточной мечтой.
Английский писатель Уэллс, приехав в Россию, беседовал с Владимиром Ильичей о плане ГОЭЛРО. Он был убеждён, что электрификация возможна в такой стране, как Англия, но по отношению к огромной, разорённой войной России - это фантастика. И всё же убеждённость Владимира Ильича, его неиссякаемая энергия поколебали даже Уэллса, и он признал, что считает электрификацию России возможной, если за это дело возьмётся Владимир Ильич.
Как председатель комиссии по составлению плана ГОЭЛРО и как председатель Госплана я часто приходил к Владимиру Ильичу в Кремль, советовался с ним по делам электрификации.
Комиссия должна была подготовить проект плана в очень короткий срок. Работали мы с лихорадочной поспешностью, отправляя книгу в типографию по частям, как только были готовы отдельные главы. Один экземпляр набранной рукописи прямо из типографии посылали Ленину. Как мы волновались, ожидая его телефонного звонка!
Владимир Ильич остался доволен нашей работой. Помню, что он внёс в корректуру лишь одну поправку. Между тем в других случаях, когда приходилось показывать Ленину свои статьи, он возвращал их, испещрённые выразительными подчёркиваниями и не менее выразительными замечаниями на полях. «Да!» - писал он на полях той страницы, с которой соглашался. «Гм-гм», - иронически помечал он в тех местах, где я был неточен. А найдя пометку «Ха!», я знал, что уж тут-то я совсем провалился, недодумал чего-то.