– У Таши она, с Митенькой, – покорно ответила Светлана Фоминична и, сделав уже привычную паузу, встала и засуетилась. – Еще чаю, Анжелочка? У меня со вчера блинчики остались, могу разогреть, поешь домашненькое.
– Я на диете, мама, – строго отрезала Анжела и приказала: – Сядь. Что происходит? Где Николь? Ты сказала ей, что я сегодня приеду?
Она взглядом пришпилила мать к стулу. Та вместо ответа молча кивнула и даже не стала трепыхаться, словно бабочка, пронзенная булавкой энтомолога. Светлана Фоминична отвела глаза и вцепилась руками в фартук.
– И? – поторопила ее дочь и начала выбивать дробь носком туфельки, выказывая нетерпение. Время поджимало. Его и так удалось выкроить с трудом, на свой страх и риск отменив совещание с главами районов.
– Ну что «и», что «и»? – вдруг выпалила мать и наконец-то отважилась посмотреть Анжеле в глаза. – Сама-то как думаешь? К соседке она убежала, вместо того чтобы сидеть тебя ждать.
– Понятно. – Анжела встала и заняла собой все оставшееся пространство.
Ярко-розовый костюм, немного кричащий, но удивительно гармонирующий с избыточной красотой женщины в самом соку. Юбка чуть ниже колена, приталенный пиджак, подчеркивающий натуральное богатство – внушительный бюст. Крепкие крестьянские ноги с массивной голенью, которую Анжела всю жизнь пыталась сделать изящнее с помощью обуви на высоком каблуке. Вот и сейчас приехала в деревню на шпильках. Хотя что ей – водитель забрал из облисполкома и довез до материнского порога.
– Позови ее, – приказала Анжела, подходя к окну, отодвигая занавеску и вдыхая аромат осенних яблок.
– Звала уже, – отозвалась мать. – Не хочет идти, где-то в саду спряталась, сидит небось с Митей на дереве.
– Этот Митя – кто он? – Анжела обернулась и уставилась на Светлану Фоминичну, слегка нахмурившись.
– Это сын Таши, соседки, – пояснила та.
– Таша? Что за имя такое, как собачья кличка? – спокойно, не меняя тона, поинтересовалась Анжела.
– Наталья она, – вздохнула Светлана Фоминична, – но все Ташей кличут.
– Ясно. И где ее найти?
– Так дом справа.
– Там же никто не живет, – удивилась Анжела.
– Уже два года как живет, доченька, – вздохнула Светлана Федоровна и снова отвела глаза.
Тяжело ступая до деревянному полу, Анжела направилась к двери, немного наклонилась, чтобы не удариться головой о низкую притолоку, взялась за ручку, но, не сдержавшись, обернулась и выпрямилась:
– Знаешь, мама, ты напрасно пытаешься меня в чем-то упрекнуть. Я ведь совершенно не сержусь и не обижаюсь, что ты меня в свое время сдала на пятидневку. Как бы ты сама и работу, и меня потянула? Дитем я не понимала, конечно, а сейчас поняла. И Николь поймет. Тем более у бабушки всяко лучше, чем в интернате.