– Ага, – с готовностью кивнула Клавдия, глаза зажглись, все внимание было приковано к ней, как к единственной счастливой обладательнице новой информации. – Такая фифа, куда там! Выставила меня из комнаты, представляете? Актрисуля престарелая!
– Как это выставила? – удивился Григорий Антонович, откладывая в сторону листок со своей поэзией.
– Ну вот так: «Попрошу вас удалиться», – довольно похоже передразнила Клавдия Анну Ивановну.
– Может быть, она действительно актриса? Тогда нужно преподнести ей букет! – предложил Генрих Карлович, явившийся на чаепитие, как всегда, в военном мундире. Он выглядел инородным элементом в толпе сельских жителей, но его это, казалось, совсем не смущало, равно как и всех присутствующих, привыкших к причудам доброго старика.
– Какая прекрасная идея, Генрих Карлович, – с радостью поддержала его Таша, подливая ему в чашку свежий чай.
– Да оставьте вы человека в покое! Ей нужно несколько дней, чтобы прийти в себя, – возразила Светлана Фоминична, входя в сад. Митя едва сдержал вздох разочарования: соседка была одна.
Светлана Фоминична тяжело присела на место за столом, которое мгновенно освободила ей Катя.
– Плесни-ка мне чайку, Ташенька, а ты, Клава, не мели языком, – беззлобно проворчала соседка. – У меня вон девчонка два дня дома просидела, выходить не хотела, как мать уехала. А тут взрослого человека детишки сдали в дом престарелых. Кто ж тут побежит сразу чаи распивать?
– И надолго тебе девчонку привезли? – деловито поинтересовалась Клава, кладя на тарелку несколько своих любимых сэндвичей с огурцом. – Как, говоришь, ее зовут?
Когда Клавдия Семеновна только начинала ходить к Таше на эти ее «пятичасовые чаепития», бутерброды, или «сэндвичи» с огурцами, как называла их Катя, ужасно ее смешили. Разве таким можно наесться? Бутерброд – это толстый ломоть хлеба, с маслом и колбаской, желательно, сырокопченой. А это что? Еды на полпальца! Смех, да и только! Резать дольше, чем есть!
Но чем больше она ходила к Таше, тем лучше понимала: сэндвичи – это не еда. Это способ поддержать разговор и провести время в хорошей компании. Бутербродом что – наелся и все, двинуться не можешь, сидишь и перевариваешь, как удав. А эти крохотные сэндвичи можно клевать, как семечки. И чувствовать себя английской леди. Что Клаве было в корне чуждо, но отчего-то приятно.
– Николь ее зовут, Николь, сто раз уже говорила! – буркнула Светлана Фоминична, делая глоток пустого чая. Хорохорясь и бодрясь, она тем не менее переживала из-за внучки.
– Вот имечко-то, прости господи, – фыркнула Клава, – и надолго она у тебя?