– Почему дурачок? – искренне удивилась Анна. Вчерашний знакомец произвел на нее скорее благоприятное впечатление. И если бы не помешал свести счеты с жизнью, она бы даже сочла его симпатичным, из тех, кого возможно прихватить с собой в путешествие в качестве компаньона. Конечно, при условии, что он не будет при ней рисовать.
– Да потому что два у нас тут таких товарища. Овощ один, что слюни пускает…
– Вы говорили, – поморщилась Анна.
– Ну и этот. Наговорил, небось, ерунды всякой.
– Да нет, ничего такого, ладно, я пойду, дела, – глупо соврала она и направилась к двери, пожалев, что обратилась за помощью к Клавдии. Надо было придумать повод и спросить номер Генриха на рецепции.
– А че хотела-то? – Та закончила красить губы, аккуратно «припечатала» их одну об другую и с удивлением уставилась на Анну.
– Да, ничего, книгу обещал мне дать. – Анна ужом выскользнула в коридор. Врать она не любила, предпочитала всегда говорить правду в глаза. Но не рассказывать же этой сплетнице (а в том, что Клавдия Семеновна была первой сплетницей, не было ни малейшего сомнения), что она вчера собиралась утопиться, а местный юродивый ей в этом помешал.
Выйдя из комнаты соседки, Анна Ивановна едва не столкнулась с объектом своих поисков. Генрих Карлович стоял возле ее «номера» и деликатно стучал в дверь. В руках он держал шикарный букет бело-розовой гортензии.
– Извините, я могу войти? – обратился Генрих к двери, припадая к ней ухом. Анну Ивановну он не видел, повернувшись к ней спиной. Одет с утра пораньше в гимнастерку. С небольшого расстояния Анна почувствовала горьковатый аромат туалетной воды. Врет она, эта Клава, сумасшедших внешний вид заботит меньше всего! Наверняка просто любительница говорить гадости.
– Можете, – разрешила Анна Ивановна. Ее гость вздрогнул от неожиданности, и гортензия, выпав из его рук, шлепнулась прямо на пол.
– Извините, бога ради, – забормотал Генрих Карлович, присаживаясь и собирая букет. Анна Ивановна не двинулась с места, чтобы помочь ему. Давненько ради нее мужчина не собирал цветы.
– Ничего-ничего, а что за повод? – полюбопытствовала она.
– Это Ташенька вчера передала, но я не хотел вас беспокоить, а если честно, совершенно забыл – пока шел к «Особняку», обдумывал новую картину и, знаете, так увлекся. Схватил мольберт и краски и понесся на холм. Результат вы видели.
Собрав цветы с пола, Генрих Карлович протянул их Анне:
– Вот, это вам. Посмотрите, красота какая! Жизнь все-таки прекрасна и удивительна, и никогда не знаешь, когда увидишь ее во всех красках.
Анна спрятала лицо в роскошные цветы, чтобы собеседник не увидел, как у нее перехватило дыхание. Самый ответственный момент – предстоит убедить этого Карловича, что ему все просто показалось.