Когда я замолчала, герцог вытащил из кармана небольшой складной нож и, резко взмахнув, провёл лезвием по ладони. Кровь закапала, смешиваясь с водой и уходя в песок и камни. Я испуганно выдохнула, наблюдая за его действиями, и почти не сопротивлялась, когда, обхватив моё запястье, он проделал то же самое с моей рукой. Боль обожгла кожу, но почти сразу же утихла от прохладной влаги, которая смывала и уносила за собой алые капли. Лишь тогда, когда вода снова стала прозрачной, Себастьян нарушил молчание:
— Надеюсь, ты не боишься вида крови? Прости… Мне следовало спросить раньше.
— Не боюсь, просто очень уж неожиданно, — отозвалась я. — И мне уже совсем не больно. Правда…
— Теперь мы можем возвращаться в замок.
Герцог помог мне подняться и перевязать почти затянувшийся порез чистой тряпицей, которую он так же, как и нож, захватил с собой. Я также предложила свою помощь в этом, но он справился с сам. Обратная дорога протекала в тишине. Солнце село, на землю опускались сумерки. Похолодало, и я пожалела о том, что мне позволили захватить с собой накидку.
В замке нас ожидали. Снова и Ортензия де Россо, и все слуги, даже Луиджи, которому уже пора было ложиться спать. Янис и Аларик тоже оказались среди встречающих.
— Надеюсь, предки услышали ваши слова, — произнесла бабушка Себастьяна с довольно кислым выражением лица. — Во всяком случае, погода не испортилась. Что ж, а теперь…
Одна из горничных проводила меня в мою комнату, хотя туда я могла добраться и сама. Переодеваться мне запретили, так что я лишь умылась и отряхнула платье от дорожной пыли. В дверь нетерпеливо постучали, и, когда я вышла, оказалось, что вся толпа ждёт в коридоре.
Я думала, что меня поведут в спальню герцога, но оказалось, что для нас приготовили другую. Кровать там стояла ещё больше, чем в моей, и занимала больше половины всего пространства. Экономка подтолкнула к ней Луиджи, и тот с готовностью запрыгнул на покрывало.
— Что это значит? — прошептала я.
— Так нужно, чтобы в браке рождались мальчики, — ответила пожилая женщина не без гордости за то, что именно её внуку выпала подобная честь.
Мальчишка от души радовался, валяясь на мягкой постели, и я, старательно отгоняя мысли о том, что должно последовать за этим, не удержалась от улыбки. После все, кроме Ортензии, вышли. Та развернулась ко мне и с хмурым видом потянулась к шнуровке на моём платье.
— Что вы делаете? — отшатнулась я.
— Стой смирно, я должна тебя раздеть, так положено. Мне эта обязанность тоже не доставляет удовольствия. Но куда же деваться, если твоя свекровь не дожила до свадьбы сына? — проворчала она.