— Как для служебной, это хорошо! — против воли Зина внимательно вглядывалась в его лицо.
Угаров постарел. Профиль его стал жестче и четче. Появились серебряные волоски в висках и горькая складка у рта — следы одиночества и разбитых надежд. Зина умела читать лица людей как открытую книгу — по шрамам и отметинам, которые оставляло на них время. Почти все лица. Только вот это, когда-то такое родное, так и не смогла прочесть.
— Ты о чем? — нахмурился Андрей.
Она хотела усмехнуться, но получилась гримаса.
— О машине. Ты так хорошо научился водить. Раньше я и не подозревала у тебя такой способности.
— А ты считаешь, что знаешь обо мне все? — подняв брови, он повернулся к ней. Похоже, Андрей действительно был удивлен.
— Нет, — лгать Зина никогда не умела, это было самым большим ее недостатком — в отличие от многих людей, она прекрасно понимала, что в жизни это никакое не достоинство.
— Ты всегда что-нибудь да и подозревала, — без улыбки улыбнулся Андрей. Так умел делать только он. Улыбнуться без улыбки и этим поставить ее на место, заставить чувствовать себя виноватой без вины и извиняться без конца.
Но странно! Сейчас, впервые в жизни, Зина вдруг не почувствовала ни ненависти, ни раздражения, ни элементарной тревоги. Только что-то похожее на ностальгию шевельнулось в том месте, где когда-то была ее душа.
По Перекопской победы они стали спускаться к Балковской. Внезапно из ближайшего переулка выехал большой черный автомобиль. Он съехал на дорогу и фактически преградил им путь. Резко затормозив, Андрей чертыхнулся сквозь зубы. Зина отметила про себя, что это тоже было в нем новым. Раньше он никогда не употреблял крепких слов. Это она научилась выражаться резко и грубо, и даже куда дальше послать… Он — нет. Ссоры между ними возникали и из-за этого тоже. Зина все пыталась доказать, что умение вставить при случае крепкое слово не делает из нее опустившегося человека. Однако Андрей всегда ценил благопристойность — хоть и внешнюю, фальшивую и лишнюю, как шестой палец… Он был из тех людей, о которых говорят, что ненавидят за спиной, улыбаясь в глаза…
Но теперь и он изменился. Похоже, время меняет всех. И, услышав, как Угаров ругнулся, нажав на тормоз, Зина с удивлением, граничившим с восторгом, распахнула глаза.
Из машины, преградившей им путь, вышел человек в форме НКВД и поднял вверх руку, приказывая остановиться. Он стал в кругу света от уличного фонаря, падавшего на его лицо.
— Документы! — рявкнул офицер, когда Андрей вышел из машины. — И гражданка пусть выйдет тоже!
Зина вышла. Было холодно. Черное драповое пальто не спасало от ночного мороза и от страха. От этой адской смеси даже руки ее стали дрожать. Угаров протянул документы — водительское удостоверение, паспорт. Офицер подсветил фонариком, вынутым из кармана. Он был один, но было понятно, что в темном автомобиле находится довольно существенная подмога.