Это было так нелепо, что Зина растерялась. Все это показалось ей даже странным. Но потом она поняла, что такое поведение было нормальным. Этот человек просто не привык считаться с окружающими, и ему было глубоко наплевать на то, что о нем думают.
— Села на стул, пугало! — Так же резко, как хохот, выплюнул офицер, оборвав смех на самой высокой ноте.
Зина села и сложила руки на коленях. Уставилась на него. От электрического света в камере у нее болели глаза, и она вдруг подумала, что действительно, наверное, напоминает сову.
— Ну, говори. — Офицер тоже сел и положил на стол руки, похожие на здоровые мясные окорока. — Всё, — он подчеркнул всё, — рассказывай.
— Что рассказывать? — Голос Зины прозвучал так тихо, что она сама перепугалась.
— Для начала — имя, фамилия, дата рождения, адрес, место работы, — человек пододвинул к себе лист бумаги и приготовился записывать.
Зина начала говорить.
— Врач, значит, — перебил он ее и перестал писать. — А чего это ты, врач, диверсии советскому народу устраиваешь?
— Какие диверсии? — не поняла Зина.
— Как это какие? Сеешь зловредные слухи, панику! Ты же жизни спасать должна! А ты вредишь всему советскому народу! — Офицер отшвырнул в сторону ручку, которая с грохотом покатилась по столу.
— Я не понимаю вас, — Зина все еще пыталась держать себя в руках. — Я ничего такого не делала.
— Да ну? — Мордоворот в форме прищурился, отчего лицо его стало каким-то еще более мерзким. — Симптомы непонятной болезни… Странные симптомы… Кто говорил? Учти, у меня все записано!
— Я говорила с коллегой, — вскинулась Зина. — Я хотела проконсультироваться по поводу одного пациента. — У нее перехватило дыхание. — Это был частный случай!
— Частный случай? — Офицер прищурился еще больше, и Зина вдруг поняла самое главное, что теперь отчетливо проступало в его облике: у этого человека совершенно не было жалости. — Со всеми детскими садами и школами? Ты даже в детдома звонила! Зачем?
— Я не звонила, — прошептала Зина.
— Имя, фамилия пациента, кто консультировал, когда поступил в поликлинику? Все говори! — Мордоворот снова взял ручку и сделал вид, что приготовился записывать.
— Я… не могу, — Зина вдруг почувствовала себя так, словно падает в черную бездну, причем без парашюта, — его принесли… и сразу унесли…
— Не можешь, да? — Мучитель снова швырнул ручку на стол с жутким стуком. — А знаешь, почему не можешь? Я тебе скажу! Не можешь потому, что не было никакого пациента! Пациента не было! Ты специально звонила во все детские учреждения, чтобы сеять панику! Хорошо продуманная диверсия! А теперь говори: по чьему приказу ты устраиваешь диверсии и сеешь панику? Говори, сука!