В том же 1852 году Сэмюэль писал сыну так, как будто у него возродились былые честолюбивые устремления стать врачом со специализацией по душевным болезням:
Сегодня утром я думал о тебе, как ты вступил на свой профессиональный путь, и настойчиво ему следуешь как на раннем, так и на более позднем этапе в том, что касается избранной тобою основной цели — лечения душевных болезней. Мне пришло на ум, что, возможно, в дальнейшем, накопив опыт, ты мог бы прочитать, или опубликовать — возможно, и то, и другое — несколько лекций «о психических болезнях, способах их предотвращения и лечения на начальных этапах». Я надумал кое-что о программе лекций…
Начиная с 1841 года здоровье Самюэля Тьюка пошатнулось, и он перенес несколько ударов, последовавших один за другим. В 1849 году он вышел из комитетов Йоркского приюта и Ретрита, но сохранял за собой пост казначея до 1853 года. Летом 1855 года Доротея Линда Дикс провела с ним несколько недель. «Американская захватчица», как ее ласково называли, сделавшая так много для создания больниц для умалишенных в Америке, чей визит на Британские острова привел к многим улучшениям, включенным в основном в «Закон об урегулировании ухода и лечения душевнобольных… в Шотландии» 1857 года, должно быть, пробудила многие воспоминания. В течение более полувека он испытывал «глубокий интерес к благополучию помешанных», как он писал соотечественнику мисс Дикс, д-ру Джону С. Батлеру из Хартфордского Ретрита. «Их нищенские условия… когда я был в начале жизненного пути, оказали на меня чрезвычайно сильное впечатление и обязали меня объединиться с теми немногими, кто тяжко трудился, стремясь улучшить сложившуюся ситуацию, и я с огромной гордостью смотрю на то, как много… удалось осуществить… Соответственно, особую благодарность я испытываю к нашим англо-американским собратьям, прилагающим неимоверные усилия… для улучшения условий существования душевнобольных в их молодой стране».
Двумя годами позже 14 октября 1857 года в возрасте семидесяти четырех лет «м-р Тьюк из Йорка… известный во всем мире как один из самых просвещенных доброжелателей душевнобольных» скончался. Единственное публичное признание его заслуг случилось в ноябре 1841 года, когда недавно учрежденная Ассоциация медиков-работников приютов и больниц для умалишенных, ныне Королевская медико-психологическая ассоциация, на своем первом общем собрании, которое проводилось в Ноттингемском приюте, избрала его своим первым почетным членом.