- Ну и что же? - бодрым голосом начала она, снова подойдя к отцу. - Вот как возьмёмся завтра все сразу, да всё и сделаем! И квартиру вымоем. А бельё я сегодня ночью немножко постираю.
Отец поглядел на неё и усмехнулся.
- Постираешь! Эх, ты, канареечка моя! Да где ж тебе с бельём справиться?
- Вот и справлюсь, - горячо возразила Зина, тронутая ласковым словом «канареечка». У них в семье такими словами зря не разбрасывались, - А ты, папочка, пойди побрейся, и новую рубашку надень, и причешись как следует!
- Ну, я и так хорош, - усмехнулся отец. Но Зина не отступилась:
- Хорош! Вот так хорош! Папочка, а если бы мама тебя таким увидела, что бы она сказала, а?
Отец вдруг встал и подошёл к зеркалу. Он глядел на себя в зеркало немножко изумлённым взглядом, будто был не совсем уверен, он ли это.
Антон, который строил для Изюмки домик из карт, оглянулся на отца и засмеялся:
- Папка сам себя не узнал!
- Да-а… - Отец покачал головой, не спуская глаз со своего отражения. - Вот это да-а…
И, виновато поглядев на Зину, провёл рукой по колючим щекам и взлохмаченной голове.
- Да, она меня, пожалуй, и домой-то не пустила бы, - сказал он. - Просто бродяга какой-то!
В дверь постучали. Вошла тётя Груша. Она была приземистая, широкоплечая, скуластая, говорила грубым голосом с хрипотой. Но тётю Грушу любили все - и рабочие на заводе, и соседи по квартире, и все ребятишки во дворе. Из её небольших ярко-синих глаз глядела горячая, добрая душа.
Изюмка и Антон, как только появилась тётя Груша, уронили свой карточный дом, подбежали к ней и ухватились с двух сторон за её наглаженный синий фартук.
- Ну вот, ну вот, - загудела тётя Груша своим простуженным басом, - свалите с ног-то!… А кто поднимать будет?
Она пошарила в карманах и достала два мятных пряника - розовый и белый.
- Мне розовый! - закричал Антон.
- И мне розовый! - ещё громче закричала Изюмка.
- Начинается! - с упрёком сказала Зина. - Это вместо того, чтобы спасибо сказать!
- Спасибо! - крикнули ребята в один голос. Но Изюмка тут же добавила:
- А мне розовый!
- Антон, уступи, - попросила Зина, - ты ведь у меня уже большой!
Антон поглядел на Зину и протянул розовый пряник Изюмке.
- Слушает сестру, молодец парень. - Тётя Груша похлопала Антона по спине.
- Ну, что же вы сидите, воробьи позастрешные, а? - обратилась она к отцу и к Зине. - Праздник ведь на дворе!
- Да, праздник, - согласился отец и снова провёл рукой по небритым щекам.
- А что-то у вас праздника не видно, - продолжала тётя Груша. - Пироги-то будете печь?
- Я не умею… - негромко сказала Зина и покачала головой.