Пионер, 1954 № 06 (Журнал «Пионер») - страница 72
Полтора года каждый день я веду наблюдения за морем: измеряю температуру морской воды и воздуха над морем, слежу за колебаниями уровня моря, за его волнением и всё записываю.
Скоро мы отправимся в географическую экспедицию по морю на пароходе. Мы разработали маршрут и всё подготовили к этой экспедиции.
Готовясь к новой экспедиции, я часто вспоминаю о нашем прошлогоднем переходе через Главный Кавказский хребет и особенно о том, как я заблудился в горах.
Отряд нашей географической экспедиции опускался в долину реки Шахе, в лагерь геологической партии, расположившейся в Бабук-ауле. Мы шли по главной туристской тропе. С нами был вьючный конь Мишка. При крутых спусках и подъёмах Мишке приходилось помогать. Двигались мы медленно, потому что нас интересовало всё: и растения, и горные породы, и русла ручьёв. Воспользовавшись тем, что отряд задержался, я прибавил шагу, чтобы в лагерь, где мы должны были заночевать, придти раньше всех. Мне хотелось полазить по диким черешням, которых много растёт в Бабук-ауле.
Размечтавшись, я не заметил, как сошёл с тропинки и очутился в незнакомом месте. Кругом был лес. Внизу среди деревьев зеленел папоротник. Куда идти, я не знал. Компаса у меня не было, а сориентироваться без него я не сумел. Но я не испугался, подумал и решил, что внизу должен быть ручей, а все ручьи этой местности впадают в реку Шахе, на берегу которой находится Бабук-аул. И я стал спускаться в небольшое ущелье. Прошёл немного лесом, потом мне пришлось продвигаться по высокому папоротнику. Он был выше меня и густой, как щётка. Его приходилось раздвигать руками. Продвигаться было трудно. Раньше я не обращал внимания на большой гидрологический термометр в металлическом футляре, который я нёс. Теперь он очень мешал мне. Я спотыкался, падал и каждый раз смотрел, цел ли мой гидротермометр. Так пришлось мне идти довольно долго… Вдруг вокруг моих ног что-то обвилось… С испугом я глянул вниз… Это была лишь гибкая ветка. Но тут я почувствовал, как мне страшно одному в лесу, в горах. Мне стало душно, захотелось пить. И вдруг где-то неподалёку я услышал журчанье. Скорей, скорей к ручью! Я торопился и падал на каждом шагу. Но вот и желанный ручей! Я напился холодной воды, и мне стало легче. Теперь я с надеждой пошёл вниз по ручью. Но здесь идти было ещё труднее, чем через папоротник: ноги скользили и разъезжались… Падая, я несколько раз сильно ушибся. Один раз я свалился в глубокую яму с водой, окунулся с головой и промок до ниточки, ботинки мои совсем раскисли. Я был весь в грязи, лицо и руки у меня были исцарапаны в кровь. Но тут я увидел желанную тропку. Большей радости я, кажется, не испытывал за всю жизнь. Почти бегом я помчался по тропинке. Она привела меня к лагерю. Вся экспедиция была уже в сборе. Горел костёр, варился ужин. А ребята, собравшись вокруг нашего руководителя Петра Павловича Лосева, о чем-то говорили. Как потом я узнал, они советовались, как искать меня. Когда я подошёл и ребята увидели меня, все невольно заулыбались, такой я был мокрый, грязный, ободранный.