– Сомневаюсь, честно говоря. Если парень действительно решит мстить мне за свои собственные огрехи, то такого дурака никакие предупреждения не остановят, – отмахнулся я. – Ну а если мать с отцом сумеют вправить ему мозги, то предупреждение просто ни к чему. В общем, бессмысленное это дело. А я, как любой профессиональный лентяй, не люблю лишних телодвижений.
– Лентяй? Ты? – неожиданно расхохотался в голос Жорик.
– Именно, – со всей возможной серьезностью кивнул я в ответ на этот вопль души моего ватажника и, покосившись в сторону еле сдерживающей смешок Оли, вздохнул. – А что, не похож?
– Как-то не очень, – справившись с собой, помотал головой Рогов.
– Ошибаешься, – усмехнулся я и, поймав недоуменные взгляды спутников, уточнил: – Точнее, путаешь лентяя и бездельника. Я ленив и не стесняюсь в этом признаться. То есть не люблю работать. Но не любить работать и не работать – это разные вещи, согласись?
– И? – нахмурился Жорик.
– И все. Как ленивый человек, я стараюсь действовать таким образом, чтобы любая работа была выполнена быстро и хорошо… Чтобы потом не переделывать, то есть не загружать себя еще больше. Бездельник же – человек безвольный, идущий на поводу у своего желания не работать. Дармоед. Теперь видишь разницу?
– Кхм… ну, если в таком разрезе… – протянул Георгий. – Но в таком случае можно сказать, что любой человек ленив. Разве нет?
– Нет, конечно. Например, сейчас рядом со мной сидят два человека, которых ни при каких обстоятельствах нельзя назвать лентяями, – ответил я. – Вам обоим работа с техникой приносит удовольствие и деньги. Я прав?
– А как же наше обучение? – с улыбкой спросила Оля. – Разве ты не получаешь удовольствия от работы наставника?
– Это не работа, – покачал я головой. – Скорее, внутренняя потребность. Можно сказать, психическое отклонение… в некотором роде. Поверь, даже если бы мне пришлось приплачивать за право преподавать, я бы не смог отказаться от этого занятия. К тому же оно ничуть не мешает мне лениться. Это же такое удовольствие – сидеть в тепле, попивать кофе, «закуривая» его сигаретой, и считать круги, наворачиваемые учениками… или наблюдать, как они пыхтят, пытаясь одолеть очередную медитативную технику.
– Извращенец, – вздохнула Ольга.
– А что должен думать я, наблюдая, как ты чуть ли не облизываешься на какую-нибудь железную самодвижущуюся хрень? – улыбнулся я. Невеста неожиданно покраснела, Жорик странно булькнул, а я, мысленно прокрутив сказанное, крякнул. Как-то двусмысленно прозвучало. Впрочем… – Милая, ты сейчас о чем вообще подумала, а? Или я чего-то не знаю?