Выбравшись на поляну, но держась на некотором расстоянии от туманного облака, я осторожно снял отвод глаз, приготовившись удирать под разгоном, если, вопреки всем предположениям, Гдовицкой сможет меня заметить, находясь в самом центре своего творения. Но нет, вроде бы не видит… правда, двигаться сейчас с места я не рискну. Помимо Воды, Владимир Александрович неплохо управляется с Твердью, и без отвода глаз он определит мое местонахождение по вибрации земли под ногами… с первого шага. В общем, стою, не шевелюсь. Статуй фактически, ха.
Сосредоточившись, я мысленно очертил укрытую туманом область и, воспользовавшись простейшим кинетическим щитом, стал медленно сокращать площадь получившегося «цилиндра», окружившего туманное облако. Вот телекинетическая «стенка» коснулась туманного языка, и в нее моментально врезалась техника водной плети. Ага, сейчас. Нет, был бы щит воздушным – и у Гдовицкого вполне получилось бы его уничтожить, но чистый телекинез нематериален. Эфир и воля… Так, не спать! Теперь нужно действовать предельно быстро!
Резко сократив площадь созданного мною телекинетического «цилиндра» до минимума, отчего сгустившийся до предела туман тут же взметнулся вверх, принимая вид эдакого столба добрых пяти метров высотой, я, не теряя времени, под разгоном устремился к стоящему в центре этой конструкции Гдовицкому.
Он почти успел уклониться! Эфир полыхнул возмущениями, и, все же прорвав стенку моего щита, противник кубарем покатился по земле. Удар получился почти футбольным. Кому другому он бы голову оторвал, а Гдовицкой только тихо охнул и обмяк. Вот это, я понимаю, личная защита! Такая, пожалуй, и выстрел из стреломета выдержит… один.
Окинув взглядом валяющегося на земле противника, я поморщился от резко усилившейся боли в распаханной водной плетью спине и, вздохнув, взялся за диагностику своего новоявленного «пациента». Я, конечно, не доктор-целитель, но уж курс полевой медицины помню и даже несколько подходящих лечебных техник в запасе имею, так что смело могу рассчитывать на почетное звание калекаря.
Короткая диагностика порадовала. Череп у Владимира Александровича оказался достаточно крепким, так что мой противник отделался лишь сотрясением, хотя и весьма серьезным. Ну да ничего, одаренным такие травмы не слишком опасны. Может, потому что жизненных сил у них куда больше, чем у обычных людей, а может, и потому, что в их черепушках, отбитых годами тренировок, сотрясаться просто нечему, ха!
На всякий случай я перевел бессознательное состояние Гдовицкого в крепкий оздоровительный сон и лишь после этого занялся собственной раной. Правда, для этого мне пришлось сначала прыгнуть окном вместе со своим недавним противником к шлюпу, оставленному в нескольких сотнях метров от лагеря моего визави, на поле у кромки леса. Загрузив Владимира Александровича в салон, я отыскал аптечку и… порадовался, что Гдовицкой перетянул меня своей плетью в районе поясницы, а не выше. Садани он по лопаткам – и черта с два я смог бы наложить нормальную повязку, пришлось бы извращаться с телекинезом, зажимая им кровавую борозду, и всю дорогу отвлекаться на его контроль. Разумеется, даже с таким «везением» зашить довольно широко разошедшуюся рану мне не удалось, но хотя бы смог закрыть ее тампонами и перевязать. И то хлеб.