— А..-протянул зек. — Хоккеист что ли?
— Он самый, Острый, он самый… Что ты о нем можешь сказать?
— Чего тут говорить, — пожал плечами вор, — мужик… Работяга. Не скулит, не плачит, не крысятничает, в общак кабанчика, если приходит, скидывает. В дела ничьи не лезет. Живет закрыто… Погоняло получил из-за фамилии известной. мы с ним изредка в морской бой играем, — Острый криво усмехнулся, — когда все уже зае… т…
Праппорщик и вор весело и вполне по-дружески засмеялись. Казалось что просто два хороших друга собрались поболтать и выкурить за последними новостями по сигаретке, а не два человека, готовых к броску, чтобы перегрызть друг другу глотку.
— В общем, ничего так мужик… Он не наш. За что сидит не интересовался. Не принято это как-то. Это все что могу о нем сказать, Васильич… А с чего бы к нему такой интерес?
— Видишь ли, Острый, им вдруг неожиданно заинтересовался и кум, и «хозяин». Про проверку уже слышал?
— А то… — вор криво усмехнулся. — Нам Родзянко уже с утра сообщил, побудил, так сказать, этой счастливой новостью.
— Это по его душу… — прапорщик выкинул окурок и затоптал тяжелым кованым кирзовым сапогом. — Хоккеиста вашего. Вот я и думаю, гадаю, что это за человек такой… Чем дышит, за что сидит… Хотел через хозяина узнать, но знаешь, что самое странное?
Острый поднял глаза на Василича, оглядывая его с головы до ног. Его истинного хозяина зоны. Темного кардинала, работавшего на неприметной должности здесь уже больше сорока лет, у которого власти было больше чем у действительного, официального «хозяина», который имел друзей, как среди краснопогонников, так и среди авторитетных людей, который смог удержаться здесь и в застой, и в перестройку, и даже в лихие беспредельные девяностые.
— У хозяина нет его личного дела… Он его вообще в глаза не видел. С этапа два с половиной года назад он пришел один, будто нет этого человека вовсе… Странно..
— Что тут странного? Сам знаешь, как ваши на раз дела фабрикуют. Подержи дяденька минутку пистолет. Ага так это вы убили восьмидесятилетнюю старушку с ее сорокалетним внуком, коварно застрелив ее в упор из этого пистолета. Не убивали? А как же ваши пальчики на волыне? Я вам ничего подержать не давал… Может он как кому-то неугодный сюда и залетел..
Прапорщик поднялся со своего места, показывая, что разговор близится к концу. Стряхнул попавший на тулуп пепел и проговрил:
— Ты, Острый, все ж пробей его… Проверь чем дышит, чем живет, за что сел. Может что расскажет. набейся ему в кореша. Не нравится мне, когда вокруг моей зоны странности какие-то происходят. а тут как не крути… Они связаны с этим Хоккеистом, черт его побери… Проверка эта… не в службу, а в дружбу, Острый, пробьешь?