Сойдя с платформы, господин Семенов щедрым жестом обвел галерею, словно приглашал к столу угоститься, а затем с торжественным видом двинулся по ней вкруг ротонды.
— Вы присмотритесь получше, — с лукавым отчего-то видом обернулся он к своему спутнику. — Отсюда практически весь Лондон — как на ладони.
Невельской оперся локтями на перила и стал смотреть вниз. Вид с такой высоты действительно открывался великолепный. Небольшая облачность придавала ему слегка размытый характер, однако разглядеть почти все можно было, даже не прибегая к помощи подзорной трубы. На улицах уже появились кэбы, а продавцы зелени со своими грохочущими тележками, наоборот, исчезли. Звуки вообще не долетали на эту высоту. Из-за отсутствия ветра не было и того привычного для всякого моряка посвистывания, какое начинается, едва поднимешься по мачте выше первых от палубы рей. Птицы тоже по какой-то причине молчали.
Постояв так минуту или две, Невельской стал тяготиться этим безмолвием. Его охватило странное чувство, испытанное им однажды в детстве, когда он вошел на скотный двор и не услышал привычной коровьей жизни. Из-за эпидемии оспы скот было велено тогда в поместье забить, и тишина в опустевшем коровнике больше всего в тот момент рассказала ему о смерти. Звуки не то что исчезли — они застыли, окоченели как труп, но остались на тех же местах, где торжествовали при жизни. Точно так же неподвижны сейчас перед Невельским были и суда на Темзе. Ни одно из них не смещалось ни вдоль, ни поперек этой странной и как будто замерзшей реки. Да и сама река находилась явно не на своем месте. Она была слишком близко к парку. Впрочем, опустив глаза к подножию ротонды, Невельской никакого парка внизу не обнаружил.
— Все верно! — засмеялся господин Семенов, отвечая на его вопросительный взгляд. — А я все жду, когда вы поймете! Глаз у вас точно — алмаз. Другие минут по десять ни о чем не догадываются. А вы за пару минут углядели.
— Это… Это все нарисовано? — Невельской удивленно обвел рукою город вокруг ротонды.
— Натурально! — воскликнул радостно его спутник. — Перед вами крупнейшая в мире панорама. Снята, правда, не с этой точки, а с купола Святого Павла. Оттого и река близко. И Риджентс-парка внизу, разумеется, нет. Изготовлена господином Хорнером посредством художества и сложной системы зеркал.
— А небо? — Невельской поднял голову.
— И небо! Смотрите — во-о-он там, в том углу, оно слегка провисает. Полотно неудачно натянуто. Впрочем, этакой мелочи уж никто и не замечает. За общим, так сказать, эффектом. Великолепно придумано, согласитесь!