Девушка взглянула на имя адресата, чуть размытое из-за того, что у Коли от нервов вспотели руки, и покачала головой.
— Это Лене Денисьевой.
— А вы разве…
— Нет. Я — Екатерина Ивановна Ельчанинова.
— Екатерина Ивановна? — совсем потерявшись, протянул Коля.
— Да. А вас как зовут?
— Коля… — начал было он, но тут же спохватился. — Кадет Николай Бошняк!.. Константинович.
Девушка наконец улыбнулась, и мир от ее выразительных голубых глаз обрел равновесие.
— Очень приятно. Если хотите, я могу передать ваш конверт.
Коля безотчетно протянул ей послание коллежского советника, однако тотчас отдернул руку. Поняв свою грубость, он опять сбился, забормотал что-то невразумительное, поэтому Кате пришлось его остановить.
— Я поняла. Вы должны вручить лично. Боюсь, что сейчас ее в Смольном нет. Она теперь живет отдельно и приходит не на все занятия. Придется вам подождать.
— А сколько? — Он с тоской посмотрел на дверь большой залы, понимая, что его там вот-вот должны хватиться.
— Этого я не могу вам сказать. Нужно смотреть расписание «серого» класса. Она ходит, по-моему, на французский, геральдику и архитектуру.
Разговор их неожиданно прервался громким стуком двери, ведущей в бальную залу. Коля испуганно обернулся, ожидая увидеть своего командира, но грохот устроил вовсе не разгневанный интендант, потерявший своего подопечного, а маленькая княжна Утятина. Хлопнув дверью, она бросилась по коридору, промчалась между отпрянувшими в стороны Колей и Катей, после чего в слезах скрылась за поворотом, бормоча и повторяя на разные лады одно и то же:
— Поганая душечка! Бессовестная!
Катя покачала головой и сделала свое предположение:
— Должно быть, снова княжна Долицына что-то у нее отняла.
— По всей видимости, Берга, — сказал Коля.
— Берга? А что это такое? — Большие голубые глаза ровно смотрели на Колю, и, к его удивлению и даже растерянности, в них не было и тени того смущения, от которого сейчас так страдал он сам.
Его собеседница оставалась естественной во все время их разговора. Ее ничто не удивляло, не стесняло, не беспокоило. Любой поворот, любое событие она принимала как должное, словно знала, что это произойдет, и загодя была готова к тому, что это произойдет — именно здесь, именно сейчас, именно в такой форме. Колю все больше подавляли эта живая магия и какое-то природное величие в пятнадцатилетней девочке, поскольку в себе он ничего подобного не ощущал.
— Что это — берга? — переспросила она.
— Не «берга», а Берг… Это кадет. Мой товарищ… Ну, то есть мы не совсем товарищи, потому что он… Вернее, потому что я…