– Ну, это определенно был веселый вечер, – с суховатым юмором ответил доктор, – но, по-видимому, вы позвонили мне не поэтому.
– Я звоню ради своего сына. Я пытаюсь разыскать кое-кого, кто когда-то содержался в Паркуэйз.
– Не знаю, смогу ли я быть вам полезен, я ушел оттуда более десяти лет назад.
– Этот пациент был там между семидесятым и семьдесят третьим годом.
Грохот проезжающего автобуса прозвучал почти в унисон с очередным ударом грома. После этого психиатр сказал:
– Вас чертовски плохо слышно. Где вы находитесь сейчас, профессор?
– Я в телефонной будке в Брайтоне – на Элм-Гроув.
– Послушайте, я живу всего в миле оттуда. Может быть, вы зайдете?
– Да… э… Благодарю вас. Если вы объясните мне, как доехать, я буду у вас через пять минут.
Доктор Джилберт Уайк-Адамс жил в квартире на третьем этаже скромного малоэтажного дома на тенистой улице. Он открыл дверь сам, оказавшись худым миниатюрным старичком лет семидесяти, щегольски одетым в белую шелковую рубашку с ярким кашемировым галстуком. Дорогой плотный джемпер-кардиган, безупречно отглаженные диагоналевые брюки и начищенные кожаные тапочки дополняли его костюм. Доктор держался подчеркнуто прямо, задирая голову, и несмотря на то что он был дюймов на шесть ниже Джо, тому показалось, что Уайк-Адамс смотрит на него сверху вниз.
– Профессор Мессенджер? – Он протянул костлявую руку, и по его быстрому рукопожатию чувствовалось, что ему как можно скорее хочется покончить с формальностями. – Ужасный день, не так ли?
– Типичный английский летний день, – ответил Джо.
– Безобразная страна с точки зрения погоды. Каждый год одно и то же. Может быть, тепло установится перед Уимблдоном.
Джо вытер несколько дождевых капель со лба тыльной стороной руки, пока психиатр закрывал за ним дверь. Послышалось щелканье замка и звяканье цепочки.
Уайк-Адамс понизил голос почти до шепота.
– В наши дни осторожность не помешает, – сказал он, задвигая верхний и нижний засовы. – На прошлой неделе какие-то ублюдки средь бела дня выбили дверь дальше по коридору и украли сумку нашей уборщицы! Жутко становится жить в этом кошмарном мире.
Застенчивая старушка лет семидесяти выглянула в прихожую, вежливо улыбнулась и спросила, предпочитает ли гость чай или кофе.
– Чашечка чая не помешала бы, если…
– Мой муж всегда пьет кофе. Я приготовлю.
Уайк-Адамс проводил Джо через короткую прихожую. В квартире было тепло, и во всем чувствовалась атмосфера какой-то стерильности. Они прошли в маленький, заставленный книгами кабинет, где психиатр указал Джо на кресло, а сам сел в другое, спиной к окну, скрестив ноги.