Много чего о том, на кого Хэ Тянь может вот так смотреть, и на какую глубину ему следует пройти нахуй.
Но напряжение покидает его лицо так же быстро, как появляется. Его губы, — как можно было вообще родиться с такими губами? — растягиваются в кривой улыбке, которая тут же трогает глаза. Собирает гладкую кожу тонкими морщинами. Дразнит ямочкой.
Сука, беспомощно думает Рыжий. Так это и происходит. Одна улыбка — и мир заканчивается.
— Не злись, — говорит Хэ Тянь.
Рыжий смотрит на его зубы. Мелькнувшие, нижние. У него, как у волчонка, клыки слегка выступают. И сверху, и снизу. Залипнуть можно, если заметишь. И взгляд отодрать от этого зрелища нереально.
Потому что мозг, сучий мозг, сучий больной мозг уже представляет себе, как эти зубы прихватывают его, Рыжего, нижнюю губу, во влажном укусе. В таком укусе, который с языком, с частым, горячим дыханием, с жёсткими, сильными руками, сжимающими челюсть. Привлекающими к себе за шею.
И в животе тяжело опускается, почти сводит. Сводит поясницу. Сводит лопатки. Сводит сердце.
Бля-ядь.
Это не честно. Он не соглашался. Он ни хрена этого не хотел!
Рыжий в немых психах отводит взгляд, разворачивается, шагает по улице дальше и понимает, почему Хэ Тянь продолжает улыбаться. Потому что — и контролировать это никогда не выходит — кончики ушей у него снова становятся ярко-алого цвета.
— Я испеку пирог!
— Мам…
Рыжий понимает, что сказать ей было плохой идеей, когда Пейджи в ту же секунду разводит бурную деятельность. Несётся в гостиную, гремит чем-то, возвращается с перекидным блокнотом на пружине и карандашом. В блокноте в основном выписаны суммы счетов за электроэнергию, телефон, водоснабжение, небольшие долги, которые нужно возвращать соседям. Куча перечёркнутых и обведённых в круги цифр.
Это блокнот прожжённых должников.
Пейджи шлёпает его на стол и громко вырывает чистый лист из средины.
— Я напишу список продуктов, которые мне нужны для пирога.
Рыжий пытается снова:
— Мам.
Но Пейджи перебивает его — целится тупым концом карандаша в лицо и говорит:
— Ни слова, Гуань. Это лучший повод, чтобы немного расслабиться.
День рождения долбаного придурка, который разрушает мою жизнь — это вообще не повод. Вот, что хочется заявить в ответ. Но выходит только опустить башку и потереть лицо ладонями. Пробормотать сдавленно: «блин».
— Надеюсь, ты уже придумал, как его поздравишь.
— Да. Никак.
— Гуань!
Ага. Гуань.
Он молча возвращается к еде.
Жуёт лапшу и прихватывает палочками тушёные овощи. Чувствует энтузиазм Пейджи, которая уже написала на вырванном листе несколько пунктов, а теперь задумчиво постукивает карандашом по столу. Она отлично печёт. У неё получится потрясающий домашний пирог. Но.