— Я виновата, — повторила Альма и прошла сквозь экран.
Проекция дернулась, покрылась рябью, будто поверхность воды.
— С ума сошла? — взвился Биг, но она даже не обернулась.
Альма плыла в открытом космосе, раскинув руки. Ее и без того светлые волосы наливались звездным светом. Морозный иней расползался по одежде, сверкая искрами.
Черная туша дредноута простиралась сверху, холодно разглядывая ее бесчисленными красными глазами.
— Чего застряли? — вскочил Биг. — Вытаскивать надо! Где тут выход? Как она это вообще сделала?
— Это ее корабль, — тихо ответил Ван. — Подожди. Что-то происходит.
Свет окончательно погас, исчезла гравитация, и поплыли круглые капли пролитой недавно воды.
Импульс зародился на обшивке крейсера, прополз стремительными молниями по экранам проекции, отдельными вихрями проник сквозь поле, сквозь обшивку, окружил Альму.
Все вокруг задрожало, и Макс с изумлением увидел, как щупальца, соединяющие крейсер с дредноутом, вдруг отпали, съежились и уползли обратно к своим наростам. Дредноут стремительно надвинулся. «Сейчас столкнемся!» — родилась мысль и тут же исчезла, когда по сети пролетело ответное «Нет».
Крейсер прошел сквозь гигантскую тушу, словно сквозь голограмму. Они увидели переплетения коммуникаций и коридоров, широкие темные залы, заставленные непонятными приборами, несущиеся по тоннелям ярко освещенные капсулы.
Потом вынырнули наружу, и показавшееся солнце резануло по глазам.
Дредноут тяжелой тушей упал в атмосферу и скрылся за облаками.
— Что это… — тягуче произнес Биг, и Макс удивленно посмотрел на него, не узнав голоса.
Стремительно менялись, набухая и разбегаясь, облачные массы. Земля крутилась все быстрее. Пробегали внизу изуродованные огнем континенты, и еще до того, как Макс увидел исчезающие на земной поверхности раны, он понял, что планета вращается в противоположную сторону.
Дрожало солнце, бегая от одного края к другому. Дрожали звезды.
Альма висела все так же, вытянув вперед голову и наблюдая, как поднимаются из атмосферы сонмища квадрумских эскадр, как они перестраиваются вперед кормой, уходят далеко назад, за орбиту Луны и, наконец, исчезают среди пляшущих звезд.
День, ночь, день, ночь. Десяток раз за минуту сменились времена суток, прежде чем все успокоилось.
Альма дернулась, поворачиваясь, уцепилась за край экрана, втянула себя внутрь и в изнеможении рухнула на пол.
Земля тускло мерцала в серебристом свете, и не было на ее поверхности ничего, что напоминало бы о кровавой бойне. В уходящей в вечерний сумрак Европе зажигались мирные огни.
— Так вот он какой. Эон. Оружие времени, — пробормотал Ван.