Дочь герцога и не заметила, как все наложницы и учитель покинули помещение. В этой душной комнатке оставались лишь представительницы династии и, к несчастью, брошенная на произвол судьбы, одалиска. Арабелла с горечью наблюдала за этими могущественными женщинами. С болью в душе она понимала, что значит быть султаншей, дамой, которую уважают и боятся, которую любят и ненавидят, носят на руках и призирают. Ферие была не просто девушкой, имевшей все, о чем может мечтать леди, она являлась также законной наследницей половины имущества султаната.
Закончив оживленный разговор с тетей, Ферие Султан уже собралась уходить, но ее взгляд карих глаз упал на мадам де Фрейз: – Кто это? – спросила она заинтересованным голосом. Наступила мертвая и пугающая тишина.
Зильхиджа приказала наложнице встать: – Это одалиска из нижнего гарема – Арабелла Хатун.
Ферие внимательным взглядом осмотрела рабыню. Остановившись подле нее, султанша, вскинув голову, ответила высокомерным голосом: – Что ты умеешь?
Арабелла почувствовала себя живой куклой, или же рабыней, которую продают на рынке за большие деньги.
– Господь наградил меня пением и игре на разных, музыкальных инструментах. Также я умею читать и писать, знаю четыре языка, не считая своего родного, – дочь герцога старалась говорить тихо и покорно, чтобы не выдать свою враждебность.
Удовлетворившись ответом, Ферие сделала несколько шагов, заложив руки за спину: – А ты не только красива, но и умна. Каждая госпожа мечтает о такой служанке, – произнося эти слова, племянница валиде, отличавшаяся от своей тети предусмотрительностью, внимательно наблюдала за выражением лица одалиски. Возможно, арабская мадам думала, что неразумная наложница начнет противиться такому повороту событий, говорить, что недостойна быть служанкой самой султанши, или, наоборот, заявлять о своем желании посещения султанской постели. Как бы то ни было, леди де Фрейз не выдала свои истинных чувств, тщательно скрывая их за маской безразличия, или, даже, удовлетворенности.
– Почему молчишь? – в голосе девушки послышался вызов.
– Мое слово не имеет в данной ситуации никакого веса, госпожа, – на последних словах голос Арабеллы дрогнул, ибо ей было неприятно изображать из себя, строптивицы и дерзкой красавицы, кроткую девочку.
– Возможно, ты права. Еще никто из подчиненных не мог ослушаться своих хозяев.
– Потому, что за это он бы поплатился головой, а она очень важна, – продолжала парировать дочь герцога, уже прилюдно высказывая свое противостояние дамам султанской крови.
– Отлично. Я вдоволь насытилась твоими здравомыслящими ответами.